– Минометы, огонь!

Со второй линии обороны послышались хлопки. Мины рвались чуть ближе, потом разрывы сместились и стали рвать атакующую цепь. Немцы заметались, танки и бронетранспортеры ринулись вперед, на высоту, поливая окопы огнем пулеметов. Вот еще один танк встал, вот еще два бронетранспортера подбили. Майор вытер лицо рукавом гимнастерки и снял со стены своего блиндажа автомат. «Теперь только гранаты, бутылки и – в штыковую. Только контратаковать. Не удержимся, тогда хлынут в окопы, и – конец».

Когда загорелся еще один немецкий танк, а потом другой, когда комбат увидел, как заметалась пехота, как немцы стали прятаться за свои бронетранспортеры, он ничего не понял. Что произошло? Авиация? Наши? Но в небе чисто. А в поле загорелся еще один немецкий танк.

И тут Парамонов увидел, как из-за леса вылетела «тридцатьчетверка», развернулись три немецких бронетранспортера, обстреливая своих. А за ними пошла пехота – наша! Красноармейцы!

– Батальон! – поднявшись на бруствер окопа, закричал майор хриплым голосом. – В атаку-у-у!

– Товарищ полковник, – Соколов вытянулся, приложив ладонь к шлемофону, – приказ штаба армии выполнен. Генерал Казаков вместе со штабом корпуса и знаменем выведен из окружения. При выполнении задания погибли…

– Спасибо тебе, лейтенант! – Полковник, представитель штаба, обнял танкиста, похлопал по спине. – Каких орлов страна рождает, а? Ты Соколов? Значит, соколов! Спасибо тебе!

Казаков, когда его, поддерживая под локоть, провожали до машины, обернулся, снова подошел к Алексею и тоже обнял его. Танкисты смотрели вслед, у всех закопченные лица со следами пота. Омаев вдруг заулыбался, когда к нему подбежал солдат, водитель грузовика, который доставил патроны на высоту.

– Руслан, живой! Ну, ты нигде не пропадешь! Здорово!

– Здорово, Мишка! – Омаев обнял парня. – Как там наши? В санбате давно не был. Как там Люда? Увидишь ее? Понимаешь, мы остаемся здесь, ты ей передай…

– Руслан… – Солдат опустил голову и замолчал.

– Что? – Танкист побледнел и нахмурился.

– Люда погибла. Три дня назад, во время налета. Санбат разбомбило. В братской могиле всех похоронили…

Соколов пошел к танку, надо было готовить позицию. Ему с танком и остатками вышедших из окружения солдат предстояло занять оборону на высоте вместе с батальоном Парамонова. И продержаться еще двое суток.

Лейтенант остановился и подождал идущего следом Омаева.

– Руслан! – позвал он пулеметчика.

Но чеченец смотрел куда-то мимо своего командира. Он шевелил губами, тихо говоря сам с собой. Потом лейтенант расслышал:

– Не для чего больше жить. Нет, она бы не одобрила, она любила всех, весь мир. Она бы хотела, чтобы я остался жить. И я так сделаю. Теперь они меня бояться будут. Теперь смерть будет смотреть им в глаза каждую минуту. За нее…

– Руслан! – снова позвал Соколов.

– Все в порядке, товарищ младший лейтенант! – твердо взглянул в глаза командиру Омаев и ответил как-то особенно: – Готов к бою! Просто у меня сейчас отняли самое дорогое, что было. Будущее.

– У нас у всех многое отняли, Руслан. Мы никогда уже не будем такими, как раньше. Теперь для нас мир навсегда изменился на «до войны» и «после войны». И от нас зависит, как быстро наступит это «после».