– Что же он такое? – сбился с толку Андреа. – Какой-то другой Бог?

– Он ближе к Богу, чем к Дьяволу, – кивнул Райнер. – Владыка самых первых вод.

– Богохульство, – произнес Анжело.

– Воскрешение мертвых – богохульство, – парировал Райнер. – А это – знание, очень древнее знание.

– Как то, что было в книге того ученого, – ввернул Итало. – Как, ты сказал, называлась она? «Тайна…»

– «Тайное слово Осириса», – сказал Райнер. – Да, эта книга повествовала о Левиафане, хоть и называла его другим именем.

– Вот почему юноша пришел к ученому, – произнес Андреа.

– Именно. Он пользовался гостеприимством Хунрата почти год, и когда ушел – забрал «Тайное слово Осириса» с собой.

– Украл! – воскликнул Итало.

– Выиграл, – поправил Райнер. – Как именно – неизвестно. В ночь перед тем, как он покинул Гамбург, небо над городом было полно странных огней и слышны были крики многих людей.

– Итак, тот тип решил поймать Левиафана, – подвел черту Андреа. – Эта книга должна была помочь ему. Но зачем ему он? Чего он добьется, если его поймает?

– И куда ему плыть за этим чудовищем? – спросил Итало. – Какие воды столь глубоки?

– Он получил бы силу, – сказал Райнер, кивнув на Андреа. – Подцепив на крючок самого Левиафана, он смог бы воспользоваться его могуществом. Вернуть себе жену и детей. Кто знает, чего еще он желал? Что бы любой из нас попросил? – Прежде чем кто-либо смог ответить, Райнер обратился к Итало: – Воды, что служат домом Левиафану, проистекают под нашим миром.

– Под землей? – уточнил Андреа.

– В аду, – высказался Анжело.

– Можно сказать, что под землей, – ответил Райнер, – если представить, что мир – плоский, как некогда полагали люди, и плывет по океану тьмы. Местами твердь тоньше… и расстояние до того океана не столь велико.

– Тут – одно из таких мест? – недоверчиво хмыкнул Итало.

– Если Рыбак прибыл сюда – значит, именно так.

– И как нам победить такого человека? – спросил Анжело.

– Рыбак не лишен своих сильных сторон, но до настоящего Шварцкунстлера ему далеко.

– До кого? – переспросил Итало.

– До uno strégone, – пояснил Райнер.

– А, вот ты о чем.

– С нами должен идти священник, – заявил Анжело.

– Время на исходе, – покачал головой Райнер. – Ваша преданность заменит нам церковь.

XIX

Раньше, чем Якоб ожидал, они достигли окраины Станции. Там широкомасштабная зачистка еще не началась – деревья росли вплотную к дороге. Горстка домов, являющая собой саму деревню, все еще стояла – опустевшая, но нетронутая. При взгляде на эти жилища ничто не говорило о том, что в течение года их тут уже не будет. Стемнело, и ночь снизошла на их крыши, залила чернилами дворы, втиснула свои щупальца в прорехи в частоколе деревьев. Когда они миновали Станцию и ступили на тропу к особняку Дорта, Якоб краем глаза подметил какое-то движение – в чаще, по правую руку от него. Быть может, то был всего лишь олень, но плавная текучесть движений была чужда любому лесному зверю, знакомому Якобу. Но тогда кто – птица? Чувствуя, как подступает к нему смутная тревога, Якоб покачал головой и продолжил путь.

Когда он снова заметил движение, на этот раз слева от себя, отрешиться от явленного стало куда как сложнее; ну а в третий раз Якоб остановился и уставился в лес. Они прошли не больше ста ярдов по дороге, но деревья уже сплотились вокруг них и тьма стала гуще, почти что ощутимой. Якоб напряг глаза, пытаясь понять, не простой ли ночной фантом перед ним, не чудится ли ему это странное волнение на пустом месте, как порой бывает во мраке ночи. Ему захотелось вдруг позвать остальных, не заметивших его отсутствие и ушедших вперед, но из опасения показаться малодушным он заколебался.

Внезапно странная белая фигура рванулась к нему и застыла на краю древесной ветви. Увиденным Якоб был поражен столь сильно, что отшатнулся и тяжело плюхнулся наземь. Топор выпал у него из рук и музыкально загремел по камням. Вытаращив глаза и ощутив, как к горлу приливает дурнота, Якоб уставился на тварь перед собой. То была не птица и не олень – это можно было с уверенностью сказать уже по одним золотистым глазам, сиявшим в лунном свете. Темные волосы свертывались и раскручивались над головой существа, будто живя собственной жизнью. Руки, вытянутые в обе стороны от него, медленно двигались вверх и вниз, свет скользил по ним вперед-назад. Якоб увидел, что они были покрыты чешуей, поблескивавшей, словно изобилие старых никелевых монет, – не только руки, вся кожа. Тело твари колебалось, как у рыбы в воде, – и, различив, что ноги ее парили в двух футах над землей, Якоб понял, что та плавала… и что пространство между деревьями, каким бы невозможным это не казалось, заполнено водой.

Якоба охватило чувство, будто смотрел он не прямо, а вниз, что вместо того, чтобы твердо стоять на земле, он застыл на самом краю опасного обрыва. Он зашарил руками по траве кругом, но это не спасло его от иллюзии, будто он вот-вот сверзится головой вперед во всю эту воду, которой тут попросту не могло быть.

А потом кончики пальцев его правой руки нашли что-то гладкое, отполированное – ручку топора. Якоб вцепился в нее и прижал орудие к себе. Тошнотворно качнувшись взад-вперед, земля снова стала землей – хотя вода в просветах чащобы никуда не делась. Когда он изо всех сил попытался встать на ноги, то почувствовал, как чьи-то сильные руки подхватили его под мышки, услышал голоса, и те спрашивали, в порядке ли он. То были Райнер и Анжело, вернувшиеся посмотреть, что с ним случилось. Боясь, что тошнота, которая все не утихала, найдет выход из его рта, если он его откроет, Якоб жестами указал в сторону деревьев.

Завидев плавающую в чаще тварь, Райнер хмыкнул. Анжело стал истово креститься и наперебой читать молитвы на латыни. Удивительно, но Якобу стало невыразимо легче, когда он понял, что видит это не один. Обратив вырезанный на рукояти символ к себе, Райнер воздел свой топор. Глаза твари расширились, и она отпрянула куда-то в темные глубины – сама вода тоже будто бы слегка отступила. Продолжая держать топор вытянутым перед собой, Райнер стал ждать, когда она окончательно исчезнет… Но этого не произошло. Райнер хранил свою позу добрую минуту с лишним, а потом со вздохом опустил топор. Выражение, проступившее у него на лице, совсем не понравилось Якобу – то была явная озадаченность, смешанная с беспокойством.

Анжело тоже это заметил.

– Что такое? – потребовал он объяснений. – Что происходит?

– Ничего, – ответил Райнер. Понятно было, что он лгал, но ни Якоб, ни Анжело не стали допытываться до истины – попросту не решились.

Пока они шли оставшееся расстояние до особняка Дорта, вода, как казалось Якобу, поднималась все выше, но на деле было не совсем так. Скорее, их отряд из пяти человек шел меж стен воды, что неуклонно скользили навстречу им. К тому времени как Дортов дом объявился в поле их зрения, края древесных крон уже скрылись под десятью футами странно темной воды. Спутники Райнера нервно поглядывали по сторонам, да и он то и дело косился опасливо на приближающуюся стихию; белесые чешуйчатые твари с глазами-фонарями вроде той, что напугала Якоба, наступали следом за ней. Первым тишину нарушил Итало: