— О духовке я позаботилась, дорогая, — успокоила Джиа. — Как ты себя чувствуешь?

— Голова кружится. — Анжелина никак не могла окончательно прийти в себя. — У меня закружилась голова, и я… а что случилось?

— Вы упали в обморок, — испуганно ответил Бэзил.

— Напугали меня до полусмерти, — сказал Гай, подскочивший на помощь первым.

Щеки Анжелины постепенно обретали цвет, и взгляд прояснился, когда она посмотрела на Джонни с Тиной.

— Тина, ты согласилась?

Тина вытянула руку, и Анжелина, приподнявшись на локте, смогла наконец-то рассмотреть кольцо.

— Теперь оба немедленно обнимите меня.

Тина, а вслед за ней Джонни наклонились и бережно обняли ее. Анжелина напоследок крепко стиснула руку юноши, как бы давая понять, что он все сделал правильно.

Доктор Витале вытащил из чемоданчика свой стетоскоп.

— Анжелина, не могли бы вы немного наклониться?

— Конечно. — Она осторожно села, чуть склонилась вперед.

Доктор Витале около минуты внимательно выслушивал ее, потом сложил стетоскоп, убрал его обратно в чемоданчик, поднялся, поправил галстук, подошел к Джиа. Они о чем-то пошептались, Анжелина услышала, как Джиа сказала: «Да, сейчас».

Обернувшись к остальным, она махнула фартуком в сторону столовой и скомандовала, хлопнув в ладоши:

— Tutti a tavola! Все за стол, быстро. Ужин стынет.

Когда Джиа говорила таким тоном, люди обычно не спорили. Все послушно вернулись в столовую, прекрасно понимая, что доктору нужно поговорить с Анжелиной наедине.

Доктор присел на диван к Анжелине, ласково похлопал ее по плечу.

— Анжелина, когда вы были у меня в последний раз?

Анжелина задумалась. Это все равно как вспоминать, когда вы исповедовались. Трудная задача, если вы не грешили всерьез и не болели по-настоящему.

— Не знаю, кажется, в прошлом году, когда болела гриппом.

Доктор достал часы из жилетного кармана, посмотрел, сунул их на место.

— Но вы, надеюсь, навестите меня в ближайшее время?

Анжелина не понимала, что происходит. Доктор Витале всегда умел ее успокоить. Сейчас они словно болтали о погоде, и доктор предлагал лимонада с шоколадным печеньем.

— Нет, я просто устала, вот и все.

Доктор молчал.

Анжелина начала волноваться, даже слегка испугалась.

По лицу доктора ничего невозможно понять.

— Что-то не так?

— Ну, я бы так не сказал.

— Тогда в чем дело? — Анжелина взяла себя в руки.

— Видите ли, — улыбнулся доктор, — судя по тому, что сердце у вас только одно, а не два, вы ждете ребенка.

— Что?

Доктор Витале подождал, пока Анжелина осознает новость, и только после этого заговорил. Он вполне мог претендовать на Нобелевскую премию за умение общаться с больными.

— И по моему разумению, — уточнил он, — ждете уже около четырех месяцев.

Сквозь шум в ушах Анжелина расслышала звон бокалов, доносившийся из соседней комнаты. Хорошо, что доктор отослал всех в столовую.

Она опустилась на подушку, руки нерешительно скользнули к животу. В голове стремительно пронеслись события последних месяцев, и все странности получили объяснение, все встало на свои места. Анжелина поняла — он прав. Боже.

— Боже, — произнесла она вслух. — У меня будет ребенок от Фрэнка.

Еще в детстве Анжелина узнала это странное чувство. Каждое лето она с родителями ездила на океан, в маленькое бунгало на берегу Дом принадлежал пожилой одинокой тетушке отца. Обычно она сдавала его курортникам, но всегда оставляла в резерве пару недель для родственников, которые могли пожить там бесплатно. Целых две недели они загорали, плескались в прибое, ели крабов, тунца и соленые ириски, и домой Анжелина возвращалась загорелой, цвета этой самой ириски. И вот наступал момент, когда замирало дыхание: папа поворачивал ключ в двери.

После двух недель отсутствия она словно впервые видела собственный дом. Невероятно волнительное переживание. Пока родители вносили чемоданы, она пробегала по комнатам, замечая массу новых подробностей: картины на стене, на которые прежде не обращала внимания; свежий запах, исходящий от ковров, которые мама дважды вычистила перед отъездом; немыслимых размеров старая кухонная плита — и, наконец, она взлетала вверх по лестнице, в свою спальню, бросалась на кровать и крепко прижимала к груди старого потрепанного льва, с которым спала с самого детства. В действительности ничего не изменилось, но в эти краткие мгновения привычная повседневная реальность казалась абсолютно новой и незнакомой.

Лет в тринадцать это чувство пропало, а вскоре умерла тетушка, дом продали, но вот сейчас она ощутила ровно то же самое, причем с такой силой, что слова вымолвить не могла. Все осталось прежним, и все изменилось.

Джиа всплеснула руками, услышав от Анжелины новость, и стиснула ее в объятиях таких сильных и стремительных, что обе чуть не свалились с дивана. Они всплакнули было, но тут же успокоились, и Джиа прочла коротенькую благодарственную молитву.

— Кому рассказать? — разволновалась Джиа. — Тина точно должна узнать. И Джо с Марией.

Анжелина с улыбкой кивнула, она все еще чувствовала сильную слабость.

— Конечно, Ма, расскажи всем, пожалуйста, а я лучше пока пойду прилягу.

Джиа помогла ей подняться, набросила на плечи шаль.

— Пойдем, дорогая, я тебя провожу. И обо всем позабочусь, не волнуйся. Доктор Ал, не останетесь перекусить?

— Нет, благодарю вас, Джиа. — Доктор поднялся. — Мне пора домой, к жене. Приведете ко мне Анжелину послезавтра, хорошо?

— Непременно, — заверила Джиа.

— Спасибо, доктор. — Анжелину все еще пошатывало.

— Не беспокойтесь, Анжелина. — Доктор надел пальто, подхватил свой чемоданчик. — Все будет хорошо. Отдохните как следует. Доброй ночи.

Анжелина так и уснула, не раздеваясь, под толстым теплым одеялом. Но вот она открыла глаза. Лунный свет освещал комнату. Снизу доносились раскаты хохота, перемежаемые аплодисментами. Похоже, там продолжали праздновать. Она не представляла, сколько времени проспала. Анжелина завернулась в плед и босиком пошла вниз.

Из столовой послышался очередной взрыв смеха: должно быть, это Джерри шутит, как всегда к месту и остроумно.

Повернув за угол, Анжелина увидела человека, сидящего во главе стола, спиной к ней. Ничего подобного раньше не случалось. Она подошла ближе, он обернулся и улыбнулся ей.

Фрэнк, в рубашке и галстуке, а перед ним — большой ломоть шоколадного торта. Остальные гости за столом, не обращая на нее внимания, продолжали оживленно беседовать друг с другом.