***

Человек выходит из облака пыли. На голове нет противогаза. Лицо запрокинуто. Кольчуга на шее разорвана. Вместо трахеи – широкая кровоточащая рана.

Время превращается в липкую слизь. Из ада поднимается тележка с фастфудом. Повар в алом фартуке протирает тарелки жирной салфеткой. Вываливает перед публикой свежеприготовленное угощение. Горячий салат из ужаса, смерти, и свинцовых желудей.

Челюсти мертвеца разъезжаются в стороны.

Выламывая зубы, изо рта выходит ствол крупнокалиберной автоматической винтовки.

Тело отрывается от пола. Летит к группе бойцов, бьётся в воздухе, изрыгая потоки огня и экспансивных противопехотных пуль!

Парни в противогазах падают как кегли. Взрываются. Рвутся на части. Переходят из твёрдого состояния в газообразное. Превращаются в кляксы, лужи и облака багровой взвеси. Тактическая формация тает, словно первый снег под струёй мочи. Сомов прижимается к бетонному полу, ползёт как ящерица, скользит по комьям теплого фарша. Его одежда моментально вымокает от потоков чужой крови.

Рядом проносится… Господи, Иисусе, стой, сердце, стой!!!

Рядом проносится фигура в спортивном адидасовском костюме. Знакомая фигура. Россыпи дымящихся гильз падают на пол рядом с когда-то белыми кроссовками. Михаил Сомов видит грандиозную задницу, сотрясаемую отдачей. Вид со спины не оставляет сомнений.

Нона Викторовна Иванчук собственной персоной!!!

Педагог из десятой школы держит перед собой тело. Держит за ремень, одной рукой, без видимых усилий. Прикрывается окровавленным трупом, словно щитом. И расстреливает боевиков в утор, через амбразуру в черепе мертвеца!

Не переставая палить, бестия пинает труп под зад!

Тело с застрявшей в башке винтовкой пролетает над Михой, с грохотом врезается в стену. Но звуки стрельбы не стихают – двое или трое выживших боевиков успевают укрыться за горами хлама. Тактическая наркота делает своё дело – залитые кровью бойцы даже не думают отступать, перегруппировываться, или зализывать раны! Они заливают противника ответным огнём!

Увы, их битва уже проиграна. Дама в адидасовском костюме добирается до стрелков с невероятной скоростью. Противогазы превращаются в багровые комья. Куски брони, резины и человеческих тел летят в разные стороны. То, что несколько секунд назад двигалось, дышало, и помышляло о подвигах – становится суповым набором из потрохов, костей и бесформенных алых сгустков.

Звуки боя стихают.

Тишину нарушает лишь хриплое дыхание учительницы экономики – и звук капающей с потолка крови.

***

Михаил Сомов застывает за кучей разбитой мебели, перестаёт двигаться, дышать и существовать. Однако же, Нонна Викторовна не спешит вытаскивать школяра из укрытия и проверять домашнее задание. Она наклоняется над одним из бойцов. До Сома доносится дикий нечеловеческий вопль, полный боли и отчаяния! Крик раздаётся за криком!

Эти звуки становятся сигналом к бегству. Несчастный выпускник преодолевает паралич, наконец-то решается сделать ноги. Не переставая трястись, он выглядывает из-под пыльной столешницы – и превращается в свидетеля очередного кошмарного аттракциона.

Последний выживший боец сидит на бетонном полу, прислонившись спиной к стене. Нона Викторовна рядом. Училка сжимает в кулаке клубок потрохов, вылезших из разорванного живота громилы. Тыкает в нос стонущему бедолаге его же кишкой. И ведёт с ним беседу.

– Где серп? Где танк? Что происходит в Червегорске? Что ты знаешь? Где хранилище биоматериалов? Скажи, что тебе известно – и умрёшь быстро. Ещё раз – где серп? Где танк? Ты был в Червегорске? Где хранилище воющего мяса?

– Сука… сука, изыди… Господи, иду к тебе…

– Никаких «Господи»! Говори, мерзавец! Ты хоть что-то знаешь? Сколько людей «Ордена Зари» в городе? Где танк? Где серп? Был в Червегорске, собака? Говори, был или нет? Говори, или я твоим же дерьмом тебя накормлю!

– Верую во единого Господа… верую во Спасителя… хуй тебе, Сатана!

Нона Викторовна теряет такт и терпение. Её ладонь медленно погружается в брюхо несчастного. Тот кривится, дёргается, стонет… а затем случается странное. На побледневшем лице появляется торжествующая улыбка. Из губ бьют багровые потоки. Раненый подаётся вперед – и выплёвывает окровавленный кусок мяса прямо на грудь мучительницы.

Последний выживший откусил себе язык, дабы не предать братьев! Дабы с честью закончить путь земной! Дабы отправиться в мир горний под песнь ангелов и рёв труб Воинства Господнего!

Крепкая вера и тактические наркотики – вот фундамент мученического подвига!

Раздосадованная подвижническими фокусами бестия вскакивает. Хватает бойца за волосы. И впечатывает затылком в бетон с такой нечеловеческой силой, что фрагменты лица и скальпа отделяются от черепа. Голова с хрустом лопается. Ещё одна багровая клякса украшает стену. Тело заваливается вбок, словно мешок с дерьмом. На изуродованных губах застывает кривая улыбка.

Михаил Сомов зажимает собственный рот ладонью. И ползёт под стол, прочь от багровых разводов, разорванных потрохов, и кошмарных зрелищ. Вместе с животным ужасом – он переживает самое настоящее религиозное откровение.

Скорее всего, Бог существует.

Ведь если существует Дьявол – значит, существует и Бог?

А Дьявол существует. Совершенно точно, существует без всяких сомнений. В бухгалтерии заброшенного завода полным-полно этому доказательств.

У школяра не остаётся времени, чтобы задуматься о покупке свечей и ладана. Приходит его очередь лезть в колодец с кошмарами. Он слышит знакомый голос. Слышит сигнал, предвещающий остановку мира, конец всего и вся.

– Сомов, вылезай из-под стола. Хватит там трястись. Так, куда? Куда собрался? Стой! Михаил Сомов, юноша, немедленно прекратите бегать!

Михаил Сомов выпрыгивает из-под стола. Пробегает несколько метров. Запинается об оторванную конечность. Падает плашмя, прямо в лужу крови. Снова встаёт. Снова цепляется за фрагменты растерзанных бойцов. С воем втыкается носом в мягкую и тёплую кучу потрохов. Наконец, ему надоедает кувыркаться среди обезображенных трупов. Он опускается на живот – и по-пластунски ползёт к лестнице.

Перед глазами выпускника стоят вспышки выстрелов и фонтаны багровой жижи. Всё его существо трепещет от ужаса. К этому сумеречному ощущению примешивается странная, иррациональная надежда. Потоки крови растворили способность трезво оценивать ситуацию. Он надеется сбежать от кровожадной училки.

Нона Викторовна идет в пяти шагах от своего ученика. И пытается его увещевать.

– Сомов, перестань валяться по полу. Что ты делаешь? Что за детский сад? Вставай, хватит ерундой заниматься. Михаил Сомов, ну что вы устраиваете, молодой человек? Хватит ползать, вставай уже.

Призывы проносятся мимо ушей.