Лезет поп из могилы обратно в мир. Вторгается во сны, в хмельные видения, в горячечный бред.

Ищет сердце, что вместит непомерную мощь – и руку, что возьмёт серп.

***

Громадная мосластая ладонь сминает образы в бесформенный ком. Бородатый протопоп зачерпывает жмень болотной грязи. Мечет комья вонючей жижи в полуплотный горизонт. Затыкает транспланарные ходы. Восстанавливает симметрию морбо-каверны. Сотворяет Иисусову молитву. Отделяет прошлое от настоящего.

Реальность врывается в норы и пустоты.

Подхватывает Михаила Сомова. Вышвыривает из лабиринтов мира горнего.

Миха приходит в сознание на мятых простынях, в обнимку с подушкой. Он воскресает – и тут же закрывает глаза, желая вернуться в край блаженного небытия.

Он не в состоянии отличить сновидение от путешествия на верхние этажи Суперструктуры. Но священник из семнадцатого века сумел оставить след. И даже борозду. Перед глазами стоит церковь на болотах. В голове звенит имя Киприана Ядриги.

Взгляд фокусируется. Сом различает стайку гипсовых купидонов. Голозадые засранцы тянутся к виноградным гроздьям. Их лица темны от свечной копоти. Это не очередное видение. Это лепнина на потолке. Морок окончательно рассеивается. Недолгая передышка между кошмаром и кошмаром закончилась.

В первую минуту нового дня на школяра обрушиваются воспоминания о недавних злоключениях.

Стрельба, кровь, смерть. Стрельба, кровь, смерть. Стрельба, кровь, смерть.

Кровь, кровь, кровь, и стальные пальцы на оледеневших яйцах. Эхо разносит по этажу громкое причмокивание. Лунный свет освещает внутренности разорванных мертвецов. Сопя от ужаса, Михаил Сомов капитулирует перед безумной красоткой. И расстаётся с генетическим материалом. Нона Викторовна выпускает измочаленный член. Облизывает губы с миной самого ненормального удовольствия. Берёт трясущегося парня под локоть. Выводит из здания. Тянет к машине. Выуживает канистру из багажника вишневой девятки. Канистру и кусок мыла в обертке с рисунком улыбающегося зайца. И просто-напросто моет руки. Намыливает и смывает, намыливает и смывает. Это выглядит слишком обыденно. Слишком нормально. Миха теряет голову, начинает голосить. Нона Викторовна трясёт ученика, даёт пощечину, что-то говорит. Истерзанный выпускник не разбирает слов. Он смотрит на её руки. Конечности отличаются. На правой руке виден загар и остатки маникюра. Кожа на левой руке гладкая и розовая, как на заднице у младенца. Предплечье иссечено багровыми рубцами. Следами человеческих зубов. Миха понимает – он не свихнулся. Это на самом деле случилось. Тогда, в классе – училка отгрызла собственную руку. А потом отрастила новую. Отрастила новую ёбаную руку в тот же день.

Жуткие образы окончательно развеивают сонную одурь. Миха вскакивает с простыней. Его прошибает холодный пот. Он знает, где оказался. Он уже здесь был. Старый купеческий дом, бывшее жилище торфяного магната Елисея Пичугина. Резиденция знойной училки. Прошлый визит закончился хорошо, и даже прекрасно. Но сейчас, жуткий старый дом – последнее место, где Миха желал бы оказаться.

Сом помнит, как сюда попал. После резни на заброшенном заводе, Нона Викторовна доставила школяра в своё жилище. Отвезла на раздолбанной девятке. Кажется, древняя колымага похожа на тачку исчезнувшего завуча. Он тоже превратился в кровавый бесформенный ком? Лучше об этом не думать. Лучше не думать об этом дерьме. Училка рулила под какую-то дурацкую попсу из автомобильного радио. Словно ничего не случилось. Словно всё в порядке. Словно она… человек?

Сом издаёт приглушенный стон. Зажимает рот ладонью. Затравленно озирается.

Он жив.

И, кажется, невредим. Первая хорошая новость за три дня. Три дня, длиною в целую жизнь.

А вот и новость дерьмовая – он очутился в логове кровожадной бестии. В этот раз без цветов, торта, романтических устремлений и надежд на хороший исход.

***

Миха спрыгивает с высокого ложа. И обнаруживает, что браслет на лодыжке исчез. А сам он абсолютно голый. Сомов шарит возле кровати, надеясь отыскать брюки или бельё. Поиски ничего не приносят.

Он с опаской подходит к двери. Полотно украшено искусной резьбой. Сатиры, нимфы, и неизменные виноградные лозы. Миха выплёвывает крепкое слово. Пятится назад, прочь от рогатых деревянных морд.

Сомов пытается оценить ситуацию. Пытается не поддаваться страху. Он заперт в одной из спален купеческого дома. Предрассветная луна освещает сад за окнами. Через витые чугунные решетки виднеются яблони и вишни. Недоброй памяти торфяной магнат Елисей Пичугин пожелал огородиться от Кривограда. Или огородить Кривоград от себя. Так или иначе, через окно не выбраться.

Самые чёрные, самые ужасные мысли роятся в голове Михаила Сомова. Перегруженный кошмарами ум ищет путь к спасению. Миха погружается в кисель из тревог и планов, один тупее другого. Добыть огонь трением и устроить пожар. Отбиться от Ноны Викторовны подсвечником. Приволочь комод к двери и забаррикадироваться, ибо рано или поздно кошмарная фурия придёт его убивать!

Через час на выцветших обоях появляются солнечные зайчики.

Рассвет, вечный спутник надежды, возвращает способность ясно мыслить.

Миха понимает – если бы хозяйка дома желала его растерзать, то сделала бы это ещё ночью. Да, нельзя сбрасывать со счетов недоступные уму побуждения, желания, ритуалы в духе «ни дня без убийства». Но есть основания полагать, что Ноне Викторовне более приятен живой ученик, чем убийство как таковое. Ведь между ними возникла симпатия. Вознилко что-то неуловимое, эфемерное, романтическое… между ними есть взаимность, есть совершенно точно, есть, что-то искреннее, глубокое, чувственное… еще тогда, на уроке, в самый первый день, между ними проскочила искра… виват, любви волшебный сон, сердца забились в унисон, и бесконечный серый день объяла розовая тень, и страсть прорвалась сквозь гранит упругих чресел и ланит… и… и… и ёб твою мать!!! Дурацкие, дурацкие, трижды дурацкие фантазии!!!

Сом обреченно вздыхает. Закрывает лицо ладонями. О чем он только думает? Наваждение, чистой воды наваждение. Что твориться на его верхнем этаже? И это после всего, что он пережил?

Нона Викторовна – дьявол во плоти.

Убийца, маньяк, садист, расчленитель, потрошитель в юбке.

Сперма и кровища – вот полный список интересов съехавшей бестии!

Безумной училке есть дело лишь до его мудей. Свирепая членососка обожает принимать хер в глотку – вот единственная причина, по которой он ещё дышит! Однако же, и это не точно!

Ещё через час комнату заполняет яркий солнечный свет.

Несчастный узник торчит перед окном. Обреченно наблюдает за городской суетой. Всего в сорока метрах, за чугунным забором – исторический центр Кривограда. Ничего не подозревающие горожане занимаются обычными делами. Живут, дышат, клацают в телефонах, куда-то спешат. Больше всего на свете Миха желает оказаться на этой улице, среди этих людей – и бежать, бежать, бежать, сверкая голой задницей, бежать как дальше от Ноны Викторовны и её чудовищных затей!