квартир. Кухонные конфликты. Злобные кляузы на соседей. Холод в квартире и некачественный ремонт. И подлинные трагедии. А были такие, кто приходил просто выговориться, отвести душу. Но успокаивать Илиана не умела.

— Плохо топят? Да, это так. Но мы сейчас в глупом положении: работники ТЭЦ — сами по себе, домоуправление — само по себе. Приказывать мы не имеем права.

Посетителям ни к чему было знать, что приказ о выделении ТЭЦ из общего хозяйства был недостаточно продуман и привел к тяжелым последствиям для домоуправлений и жильцов. Каждый имел право требовать и настойчиво требовал и тепла, и своевременного устранения неисправностей. Оправдания Илианы никого не удовлетворяли.

Целых полчаса отнял старик, жаловавшийся на холодный пол и тонкие стены.

— Вам нужен ремонт? — спросила Илиана.

— Мне нужна новая квартира!

— Этого я обещать не могу.

— А я так не оставлю. Мне за мои заслуги положено — и дело с конном.

— Завтра зайду, ознакомлюсь с условиями на месте.

— На ремонт согласия не дам! — уперся старик и, словно подчеркивая свой протест, громко хлопнул дверью.

Сталкиваясь с людским нахальством, Илиана всегда чувствовала себя бессильной, как дитя. Ей требовалось некоторое время, чтобы собраться, а вернее — прийти в себя после полученного удара и решить, как действовать и что ответить.

Вот и сейчас так получилось.

Техник пояснила: «Известный нахал. Хочет спекульнуть жилплощадью».

Так ли это?

Два часа Илиана разговаривала с людьми. Старыми и молодыми. Приятными и неприятными. Веселыми и злыми. Ей бы быть инженером человеческих душ. А она даже просто инженером не была — таким, что мог бы по-деловому поговорить с работниками теплотрассы, со строителями, с теми, кто ведал железом, досками, цементом, раковинами и мало ли еще чем.

Именно из-за раковины ей пришлось вскоре идти на поклон к говорливому Бергманису.

Нет, зла на Илиану он не таил. И приторно-вежливым тоже не был. Держался спокойно, сдержанно, как человек, понимающий, что жизнь у коллеги тоже не легкая.

— Знаю, знаю, как у вас обстоит с материалами, знаю, что в ремонтный фонд дают то, что похуже. Ладно, кто старое помянет... Присылайте вашего сантехника, спишем за счет нового дома.

Так у Илианы снова возник повод вызвать Фрейната. Он-то и подал ей мысль попросить раковину у строителей. Посоветовал не без иронии в голосе.

Когда он вошел в кабинет впервые после памятной прогулки, ничто в его поведении не напоминало о том необычном, что было тогда пережито обоими: дисциплинированный работник явился к начальнику, только и всего. Илиана старалась найти в его лице, во всем облике хоть что-то, напоминающее о пережитом. Но не нашла. Кажется, впустую Илиана безмолвно молила Фрейната не забывать той ночи. «Если есть на свете какая-то высшая сила, пусть он помнит вечно».

Вслух же управляющая домами Ругайс в этот миг произносила:

— Ну, а где достать эту несчастную раковину, вы и сами догадаетесь.

4

«Пусть он помнит вечно...»

Сама Илиана помнила все. Время шло, и каждая деталь все отчетливее проступала в памяти.

Что такое «terra incognita» — она, геолог, прекрасно знала. Теперь, живя в переполненной людьми Риге, она неожиданно набрела на неведомую землю, которую надо было исследовать, снять верхний слой, чтобы заглянуть в недра.

Любовь — открытие неведомой земли. И когда исследование ее замедляется и останавливается и не приходится больше ждать ничего нового, земля эта уподобляется унылой тундре, откуда хочется поскорее удрать.

Фрейнат стал тем белым пятном на карте, которое надо было испещрить геологическими значками; стал кроссвордом, где по горизонтали и вертикали виднелись лишь редкие угаданные слова. Она представила Игната и Арвида рядом, и разница оказалась потрясающей. Арвид — воплощение мужественности, излучавший таинственное очарование, какие-то биотоки, или флюиды, или... как их там называли. Арвид, с его большими, сильными руками, ровным дыханием, скупыми словами, ироническим тоном, одним лишь своим присутствием и успокаивал и возбуждал. Игнат — оставлял равнодушной.

Спокойно, размеренно, без эмоций текла их жизнь с Игнатом. Тихое счастье? Вряд ли это можно было так назвать. Да и как бы оно ни именовалось, все смыла могучая, хмельная волна. Непокой, от которого она пыталась спастись, выйдя замуж, снова завладел ею.

«Вот когда начинается моя настоящая жизнь, моя женская доля». И в центре этой новой жизни находился Арвид. Нет, имя это для такой жизни не подходило. «Как я буду звать его?» И она, не жалея времени, стала изобретать имена, чтобы выразить в них силу и хмель ее чувства. И не пожалела времени, чтобы помудрить с мастером над новой стрижкой. Ей хотелось слышать восхищенное: «Снова ты — другая!», или: «Ты выглядишь сказочно!»

В любви женщина прежде всего женщина. При всей эмансипации она не должна забывать о женственности. Мужчине позволено многое, женщина же не вправе ошибаться ни на йоту. Ей надо во всеоружии встретить мгновение, когда станет не все равно, поцелует он ее или нет, преподнесет ли цветы или забудет, а главное — увидит или нет в ней женщину...

Илиана готовилась. Она ждала этого мига. И он пришел.

Они возвращались после осмотра квартиры, где проживал сварливый старик. Было поздно, обо всех служебных делах они успели переговорить. На ближайшем углу им предстояло распрощаться.

— За семьдесят несчастных рублей терять целый день, — проговорил Арвид. — Вот люди и работают в двух местах, а то и больше. Днем еще где-нибудь, вечерами — у нас.

— Если хотите, я помогу вам подыскать... — но закончить Илиана не успела.

— Спасибо, не нуждаюсь. Я еще не забыл о чести мастера. Не гадко ли: тебе суют трешку на выпивку. Словно все мастера — пьяницы. Конечно, и таких хватает. Работают кое-как. Но причина глубже. — Разгорячившись, Арвид не сразу заметил, что Илиана остановилась. Он вопросительно глянул на нее.

— Вы могли бы ненадолго заглянуть ко мне? — словно робкая девочка, пролепетала она.

— Охотно, — не промедлив ни мгновения, откликнулся он.

Странно: в этой квартире он не чувствовал себя чужим, не стеснялся, не казался приглашенным из милости. Удобно откинувшись в кресле, он спокойным взглядом обвел комнату.

— Значит, приработок вам не нужен... — напомнила Илиана. — На что