глазах, когда она повернулась и посмотрела ей вслед. Весь континент нуждался в этом лекарстве, а особенно один совсем маленький мальчик.

– Что вы можете рассказать нам про этот якобы пропавший ларец бакуба? – спросил де Костер, обращаясь к обоим пленникам. – Как он выглядел? Какими знаками был отмечен?

Джеймсон пожал плечами.

– На крышке был вырезан портрет какого-то человека из колониальных времен. Внутри даже лежала его деревянная фигурка.

Де Костер выпрямился в кресле.

– Судя по всему, вы имеете в виду ндоп – изображение особы, облеченной властью.

Шарлотта поймала себя на том, что кивает, представив себе эбеновую фигурку с серебряными прожилками.

– Кто это был?

Шарлотта припомнила описание Фарайи. И воспроизвела его, хотя ответ не имел никакого смысла.

– Это был пастух.

– Пастух?.. – Де Костер явно недоумевал – а потом его глаза понимающе раскрылись. Откинувшись в кресле, он улыбнулся. – А-а, ну конечно же!

10

24 апреля, 7:30 по центральноафриканскому времени

Кисангани, Демократическая Республика Конго

– Чем знаменит этот преподобный Уильям Шеппард? – спросил Грей.

– Многие называют его черным Ливингстоном, – ответил Ндай с противоположной стороны лабораторного стола. – Он был миссионером здесь, в Конго, но также и исследователем. Шеппард даже открыл неизвестное географам озеро, которое впоследствии назвали его именем.

Грей присмотрелся к старому черно-белому фото высокого мужчины в белом костюме и белом же пробковом шлеме. Чернокожий пресвитерианский священнослужитель стоял посреди группы представителей какого-то африканского племени, которые держали в руках копья и высокие плетеные щиты. На заднем плане виднелись хижины деревни.

Грей сравнил лицо на фото с лицом на маске и с резной фигуркой, стоящей рядом с ней.

«Это явно один и тот же человек».

Незадолго до этого Такер с Кейном привели в лабораторию двоих местных – Ндая, экогвардейца КИОП, и какого-то парнишку лет двенадцати-тринадцати, которых Такер выудил из разлившейся реки Чопо. Пейнтер уже предупредил остальных, с кем им предстоит иметь дело.

Подмастерье шамана, Фарайи, принес с собой старинный деревянный футляр, который ему удалось сохранить в ходе всех происшествий в лагере. Это был нгеди му нтей, или же ларец бакуба, в котором хранилась деревянная фигурка, а также набор старых фотографий и сложенная географическая карта. Монк уже ушел из лаборатории, чтобы проконсультироваться с Пейнтером касательно последней, признав, что им нужны дополнительные специальные знания, чтобы разобраться в ней. Он прихватил с собой Ковальски, хотя здоровяк был больше озабочен тем, где бы раздобыть что-нибудь пожрать.

– Но какое отношение Уильям Шеппард может иметь к нынешней ситуации в Конго? – спросил Грей.

Ндай повернулся к Фарайи, который переминался с ноги на ногу, озираясь по сторонам и опасливо держась за спиной у бойца КИОП.

Такер накрыл ему плечо ладонью.

– Все нормально, Фарайи. Расскажи ему то же самое, что и мне. Ты нас всех чуть не угробил, пока добывал эту проклятую коробку.

Тот выпрямился – наверное, чтобы набраться сил от армейского рейнджера.

– Воко Бош, наш шаман… – Голос мальчишки осекся при упоминании бывшего наставника. Фарайи показал на ларец. – Он хранил его много лет. Получил от отца, а тот – от своего отца.

Взгляд его в отчаянии метнулся к полу.

– А теперь его получил ты, – приободрил его Такер.

Фарайи сглотнул, явно подвергая сомнению то, что достоин такого наследства. Потом опять поднял взгляд.

– Только шаманы знают про этот нгеди му нтей. Больше никто. – Он покачал головой. – Даже я знаю совсем немного. Только что он защищает от великого зла. Воко Бош кое-что рассказывал мне, но далеко не все.

Ндай объяснил:

– Там, в лагере, шаман достал оттуда какой-то порошок. Уверял, будто это защита от болезни. И продемонстрировал это на одном младенце в лагере – на том, которого вместе с матерью потом захватили те люди с вертолетом. Этот порошок даже оказал действие на муравьев, наводнивших лагерь. И, похоже, на бабуинов.

Услышав это, Лиза отошла от лабораторной вытяжки, где наблюдала за попытками Фрэнка и Бенджи взять образцы у муравьев.

– Странно, – сказала она, присоединяясь к ним. – Шаман сказал, что это лекарство?

Фарайи помотал головой.

– Нет, не тиба. Не лекарство. Утетези[55]…

Он поежился, явно не решаясь описать то, что имел в виду. Посмотрел на Ндая в поисках поддержки.

– Улинзи ва вируси?[56] – предположил тот.

Ответом ему стал хмурый взгляд мальчишки.

– Хапана. Нет. – Фарайи наморщился, а потом наконец пожал плечами, сдаваясь. – Один только Воко знал больше.

Ндай виновато посмотрел на Грея и Лизу.

– Что бы это ни было за вещество, оно каким-то образом связано с Уильямом Шеппардом. Этот человек горой стоял за бакуба – племя, которое в те времена вело крайне замкнутый и скрытный образ жизни. Вообще-то он был первым неафриканцем, который вошел с ними в контакт.

Грей перебрал в руках семь фото, пожелтевших по краям, выцветших и пострадавших от воды. На некоторых с обратной стороны обнаружились несколько рукописных строчек, на других – какие-то таинственные символы. Он разложил их на столе, смутно ощущая, что преподобный проложил маршрут к какой-то точке в джунглях, но точное местоположение ее почему-то зашифровал. На каждом из фото была указана дата, так что Грей принялся раскладывать их в хронологическом порядке.

На самом раннем – от октября 1894 года – было запечатлено зеркало залитой солнцем воды посреди густого леса. Перевернув снимок, Грей изучил рисунок, небрежно набросанный с обратной стороны. Изображал он, судя по всему, тот самый подпитываемый ручьем пруд, что и на фото, и какое-то стилизованное полосатое животное рядом с ним. Животное чем-то напоминало зебру, а прямо под ним было нацарапано слово «Atti».

Грею это ни о чем не говорило, но Фарайи ткнул пальцем в изображение полосатого зверя.

– Атти… Старое слово. Означает окапи.

Грей нахмурился.

Ндай объяснил:

– Окапи – это находящееся под угрозой исчезновения животное семейства жирафовых, обитающее в конголезских лесах. Некогда считалось, что это африканский единорог – больше миф, чем реальность. Когда-то этот вид был очень распространен в местных джунглях, но после веков охоты за их уникальными шкурами численность этих животных значительно сократилась. Теперь их можно встретить только в северо-восточной части Конго.

Потянув Ндая за рукав, Фарайи что-то быстро затараторил ему на своем родном языке. Обменявшись с ним несколькими словами, Ндай похлопал парнишку по плечу и растолковал:

– У бакуба есть племенные названия для многих мест в джунглях. Особенно для старых охотничьих территорий. Фарайи говорит, что есть место, куда окапи некогда приходили на водопой. Они там больше не собираются, но название осталось, поскольку передавалось его народом из поколения в