17.30. Теперь я единственный из родственников, кто по-прежнему разговаривает с папой. После обеда мы прогулялись по высохшему руслу реки, чтобы полюбоваться закатом. Он спросил меня, как школа, и я рассказал ему про Жиртреста, ночное купание, Геккона, Рэмбо, Гоблина и Бешеного Пса с его охотой на голубей. Папу насмешили мои истории, и он признался, что ненавидел свою школу. (Он ходил в обычную школу в Апингтоне в Северо-Капской провинции.) Потом он разрешил мне глотнуть пива и сказал, что мне никогда не должно быть стыдно за то, какой я есть, и даже английская королева ходит в туалет по-большому раз в день. Я кивнул с серьезным видом, притворяясь, что понимаю, о чем он говорит, и уставился на заходящее солнце. Повисло молчание, а потом папа дал мне еще пива и сказал, что должен пойти и извиниться перед всеми. Я остался в буше, стал бросать камни в старый фонарь, и на мгновение, совсем на чуть-чуть, мне захотелось обратно в школу.

22.00. Каким-то чудом папа сумел всех утихомирить, и мы расселись вокруг камина, смеялись, болтали и рассказывали всякие истории. Даже Вомбат вышла из своей комнаты и присоединилась к веселью. Мама благоразумно посадила ее рядом с тетей Пегги, чтобы ей самой не пришлось в сотый раз выслушивать историю про кражу йогуртов. Папа попросил меня рассказать о том, как Жиртрест застрял в окне часовни. Когда дошло до той части, где Жиртресту пришлось описывать его божественное откровение во время службы, все уже катались по полу.

Вомбат перебрала с хересом и затянула старую британскую военную песню. Дядя Обри спел песню на африкаанс, и вскоре они с Вомбатом разругались, обсуждая Англо-бурскую войну 1899–1902 годов. После того как Обри назвал англичан «погаными нацистами», взбешенная Вомбат побежала спать, но прибежала обратно через минуту и обозвала африканеров[31]«расистскими свиньями» за то, что те создали апартеид. Разразились горячие дебаты о политике и Нельсоне Манделе. Я расхрабрился и заявил, что рад освобождению Манделы. Последовала долгая пауза, после чего папа обозвал меня «поганым коммунистом» и отправил спать. Во мне проснулся бунтарский дух. Может, однажды и я смогу назвать себя борцом за свободу.

Тетя Пегги проснулась первой и уехала в Кетмансхоп (ближайший городок) заменить ветровое стекло.

Родители предложили мне навестить старого родственника на соседней ферме. Я вежливо отказался. (Хватит с меня уже родственников.) Решил провести день за чтением и отдыхом. Вомбат решила «прошвырнуться» перед обедом (наверное, она имела в виду «прогуляться»), чтобы нагулять аппетит. Я сидел в гостиной и читал «Властелина колец». Не успел я прочесть полстраницы про ужасную Морию, как Лев уселся мне на ногу и обслюнявил мне всю щиколотку. Я побоялся прогнать огромного пса, поэтому лишь улыбнулся и сделал вид, что все нормально.

09.35. Проснулся дядя Обри и приготовил нам крепкий кофе. Он сел в кресло-качалку, закурил и стал травить байки. Дядя Обри здорово рассказывает — у него громкий голос, он тщательно подбирает слова и делает длинные паузы, пока затягивается сигаретой. Он рассказал, как в молодости они с папой охотились, стреляли птиц и ели их мясо. (Надо познакомить его с Бешеным Псом.)

12.00. Настал через военных историй времен зимбабвийской войны в буше. Дядя Обри по-прежнему называет Зимбабве Родезией.

16.00. Все еще сижу на диване и слушаю дядины рассказы. В первый час это было круто, вторые два тоже ничего, но вот последние три даются все тяжелее. Я все пытался улизнуть под каким-нибудь предлогом, но так ничего и не вышло. Дядя даже пошел со мной в туалет и продолжил рассказывать охотничью байку через закрытую дверь, а я с той стороны делал вид, что использую туалет по назначению.

17.30. Дядя рассказывает о рыбалке на озере Кариба в Зимбабве. Оказывается, там есть рыба вунду (разновидность сома), которая вырастает до таких размеров, что вполне может проглотить собаку. В семидесятых он привязывал большой кусок мяса к веревке, а веревку — к дереву, и когда наутро приходил к тому месту, дерево было вырвано с корнями и плавало посреди озера. На этом я понял, что больше не могу. После семи с половиной часов дядиных баек, прочитав лишь полстраницы, я удалился в ванную. Если бы в тот момент не вернулась тетя Пегги, клянусь, дядя бы пошел со мной.

Проснулся посреди ночи: предки вернулись пьяными в хлам и горланят в саду «Последний отсчет». Лев проснулся и подвывает в такт. Прежде чем отправиться обратно в страну снов, слышал, как дядя Обри кричит тете Пегги, чтобы несла ключи от винного погреба.

08.30. Полный дурдом. Вомбат куда-то пропала. Мама в панике рвет волосы, а папа старательно притворяется, что ему не все равно. Все разбрелись по ферме, разыскивая беглянку (охота на Вомбат).

На семейном совете за кофе на кухне было решено, что вчера Вомбат как пошла гулять, так ее никто и не видел. Вызвали полицию.

Обед: уминая консервированную фасоль с хлебом, дядя Обри вдруг вскочил, расхохотался и прокричал: «Вот старая чертовка!» Вид у него был такой, будто он только что нашел способ добывать огонь. Вынув трубку изо рта, он дико заколотил ею о настенный календарь.

— Сегодня же первое апреля! — воскликнул он таким тоном, будто это все объясняет. Но его теория никого не убедила — Вомбат настолько впала в маразм, что не помнит и собственного дня рождения.

После обеда мы с папой прочесывали ферму, пока другие дожидались полиции.

Полдник: снова пьем кофе и выдвигаем теории. Я рассказал всем об исчезновении Верна Блэкаддера, Человека Дождя. Дядя Обри похлопал меня по спине и назвал гением. Все Мильтоны забрались под дом, а дядя освещал нам путь ярким лучом фонарика, захватив ружье. Вомбат там не оказалось, зато мы спугнули кучу летучих мышей.

Полицейские пообещали начать поиски утром, если до тех пор бабуля не появится.

18.45. Мама пьет уже пятый бокал вина. Папа тоже — говорит, пьет, чтобы ее поддержать.

Воспользовавшись дедуктивным методом Шерлока Холмса, обнаружил, что пропала зубная щетка Вомбат, а также ее пижама и дорожная сумка.

20.00. Третий за сегодня семейный совет возглавил я (остальные были слишком пьяны). Я сказал, что, по-моему, Вомбат сбежала, а не исчезла. И приказал тете Пегги, как наименее пьяной из взрослых, начать обзванивать отели, пансионы, автобусные компании и аэропорты.

В «Холидей Инн» тете сообщили, что у них проживает некая Елизавета Виндзорская, пожилая дама, которая вчера въехала в люкс для новобрачных. (Вомбат часто воображает себя английской королевой и большинство документов так и подписывает — Елизавета.)

Я позвонил в отель и спросил служащую, не одно ли и то же лицо эта Елизавета из номера для новобрачных и та чокнутая, что подняла бучу в их отеле в четверг. Служащая захихикала и ответила «да». Вомбат нашлась!