знающих свое дело. Вы думаете: „Я просто хочу быть как они“. Я хотела быть классной, сильной матерью, которая берет знания и использует их себе во благо, во благо своего ребенка, во благо всего мира».

Перестройка мировоззрения Маранды была стремительной. Она дергала за рычаг игрового автомата статуса и продолжала выигрывать. «За то, что живешь жизнью группы, получаешь социальные награды. В виде лайков в фейсбуке, комментов вроде: „Умница, мамочка! Ты такая сильная, такая умная, ты все делаешь классно!“ – от женщин, часть из которых старше твоей матери». Все это казалось Маранде «захватывающим». «Еще было ощущение, что происходит что-то плохое и мы должны с этим что-то сделать. Мы объединяли силы. Это было похоже на политику».

Вскоре Маранда погрузилась в эту игру добродетели и стала проповедовать свои новые убеждения. Она поговорила с матерью и двоюродными сестрами. Она пользовалась любым предлогом, чтобы вывести разговор на тему отказа от вакцинации. «Очень хочется поднимать эту тему с людьми, с которыми можно поспорить, потому что хочется думать: „Я умнее, чем ты, я знаю больше, чем ты, посмотри на то, о чем я знаю, а ты нет“. Сейчас мне неприятно об этом вспоминать. Я думала, что знаю все. Я считала, что они поймут это и пожалеют, что со мной спорили».

Я спросил Маранду, не было ли дело отчасти в том, что ей хотелось возвращаться в группу и отчитываться, получая статусные награды. «Абсолютно точно, – ответила она. – Причем по любому поводу: „Я ходила сегодня к врачу, и уж я ему показала!“, „Я была у двоюродной сестры и устроила там раздачу“. За это я получала награды. Чем громче твой голос, чем ты упрямее стоишь на своем, тем выше поднимаешься по социальной лестнице. Ты становишься для других людей примером. Ты смотришь на них и думаешь: „Они так уверены во всем, что говорят, они верят в это так сильно, они хотят что-нибудь сделать. Мне надо стать такой же“. Думаю, это происходит неосознанно. Люди хотят, чтобы их почитали. Они хотят попасть в верхушку группы».

После родов Маранда отказалась делать прививки дочери. «Пожалуйста, уважайте мое мнение, – сказала она врачу. – Спасибо». Но в следующие два года она начала чувствовать, что радикальные убеждения товарищей по игре сбивают ее с толку. Маранда всегда гордилась своим рациональным складом ума и тем, что в детстве читала для развлечения научные книги. «Я всегда увлекалась наукой и всей душой доверяла ей». Маранду спас ее бунтарский характер. Она считала, что ее антипрививочная позиция основана на фактах. Но потом стала замечать, как некоторые мамы верят в то, что вакцины – единственная причина возникновения гомосексуальности. Потом кто-то сказал, что СПИДа не существует. А кто-то предупредил, что их всех поместят в лагеря смерти FEMA[33]. «Каждый раз, видя такие комментарии, я думала: „Что за хрень!“ Прошло немало времени, прежде чем я подумала: „Почему что-то я считаю чистой правдой, а про другие вещи думаю, будто это какая-то глупость? Особенно в случае с информацией, которую я получила от кого-то другого“».

Маранда снова обратилась к гуглу. На этот раз она специально искала информацию, противоречащую ее позиции. Она также задумалась о роли официальной медицины в своей жизни. «У меня была астма, мой отец – инвалид, в нашей семье хватает проблем со здоровьем. Я умерла бы от астмы, если бы не медицина. И внезапно картинка начала складываться».

Маранда молча вышла из всех антипрививочных групп в фейсбуке. И организовала вакцинацию своей дочери, которой было в тот момент уже два года. Когда она подписалась на страничку «Голоса в поддержку вакцин» (Voices for Vaccines), ее спросили, не хочет ли она вести блог о своем опыте. Так бывшие товарищи Маранды узнали о ее предательстве. «Блог взорвался. Это был один из самых читаемых постов за всю его историю. Им стали делиться в группах антипрививочников». И неизбежно, как ночь, сменяющая день, на нее обрушились потоки ненависти. «Те же люди, которые писали мне, что я – лучшая мама на свете, теперь говорили, что я дерьмовая мать. Некоторые женщины, так поддерживавшие меня во время тяжелых родов, теперь писали, что лучше бы я умерла в схватках». Элитные игроки, с которыми Маранда никогда не переписывалась, теперь слали ей сообщения, предрекая, что дочь вырастет и возненавидит мать, а также станет «отсталой».

Оставалось только догадываться, что же они говорят за ее спиной в группе. «Там было обычным делом писать посты о таких, как я, восклицая: „Вау! Что за идиотка!“ Членов группы объединяла общая ненависть к противнику». Они не были в состоянии понять, как кто-то может оставить группу: в сгенерированных их мозгами образах реальности было очевидно, что они просто лучше всех остальных. «Они считают себя умнее. Думают, что все остальные живут в системе, а они систему побеждают. И они уверены, что любят своих детей больше других». И почему бы нет? Кто не захотел бы стать одной из «хороших матерей, сомневающихся в вакцинах»? Кто захочет навредить собственным детям?

Маранду склонили к отказу от рационального мышления, предложив ей коалицию с высокостатусными мамами, которые в обмен на этот приз затянули ее в свои иллюзии о жизни. Она стала одержима игрой, стала проповедовать ее ценности всем, кого знала, рискуя здоровьем собственного ребенка. Ее желание быть хорошей матерью было поставлено в зависимость от веры во вред вакцин. Добиться первого можно было, только поверив во второе, сыграв в их игру и выиграв, «себе во благо, во благо своего ребенка, во благо всего мира». Маранда собиралась стать потрясающей матерью, собиралась участвовать в спасении мира. За это с ней щедро делились статусом. Когда она повернулась к группе спиной, взбунтовалась, ей не дали даже просто удалиться. Члены группы не пожалели времени, чтобы дать Маранде понять: заработанный ею статус отозван. Она была никем. Хуже, чем никем. Лучше бы она сдохла.

Опыт Маранды не так уж необычен. Она не была глупа, она просто была человеком и участвовала в игре жизни именно так, как должна была, будучи создана для этой игры.

В каменном веке не имело значения, истинны или ложны наши истории. Вера в мифы и предрассудки своего племени сплачивала наших предков, позволяла координировать их поведение и мотивировать яростнее бороться с врагами. Но в XXI веке, когда мы живем бок о бок со множеством переплетающихся и пересекающихся групп, склонность людей принимать на веру дикие фантазии нашей игры слишком часто ведет к ошибкам, недоверию, выстраиванию барьеров, агрессии, самонадеянности