Роберт поднял брови, глядя на меня.

— Нас приглашают посетить пифий. — Я спешилась и последовала за кроликом.

— Только не снова, — проворчал Дерек.

— Почему, что такого плохого в ведьмах? — спросил Асканио.

Брови Дерека поползли вверх.

— Увидишь.

Кролик прыгнул в кусты. Зелень раздвинулась, отойдя в сторону, открывая узкую тропинку.

— А у нас есть выбор? — спросил Роберт.

— Не особо.

Я ступила на тропинку. У нас было мало времени, но злить ведьм было чем-то средним между тем, чтобы сунуть руку в осиное гнездо, и тем, чтобы сказать Кэррану, что я приготовила брокколи на ужин. К этому времени они уже должны были знать, что Хью в городе. Если они хотели меня видеть, это должно было быть что-то важное.

Мы прошли сквозь густой зеленый барьер и оказались в сосновом лесу. Снег окутал землю плотным покрывалом. Высокие сосновые стволы возвышались по обе стороны от нас, будто испанская армада плыла под снегом, и были видны только ее мачты. За соснами простиралась поляна, посеребренная в лунном свете. За ней в ночи поблескивали полупрозрачные стены оранжереи, укрывая ряды трав. Столетний парк служил центром для большинства ковенов Атланты, и им нравилось иметь свежие травы.

Кролик прыгал между деревьями, мы следовали за ним, хрустя снегом под ногами. У нас действительно не было на это времени, но, к сожалению, мне нужны были пифии. Если Хью и Роланд намеревались напасть на Атланту, мне понадобится их помощь и магия. И я не могла позволить себе игнорировать их советы. Если бы я отказалась встретиться с ними, а у них была бы магическая самонаводящаяся ракета, которая могла уничтожить Хью, я бы кляла себя годами.

Дерек сморщил нос.

— Началось.

Я вытащила из кармана полоску марли и передала ему.

— Что за запах? — Десандра сморщила нос.

Дерек порвал марлю пополам и протянул ей кусочек.

Деревья расступились, и мы подошли к холму, стоящему посреди большой поляны. Идеально сферический и гладкий, он выступал из-под снега, как купол затопленного собора. Я помнила, что он был темно-серым с золотыми вкраплениями и зелеными завитками, но лунный свет превратил его в глянцевый индиго.

Кролик остановился.

Земля под нашими ногами загрохотала. Дерек чихнул. Десандра прижала марлю к носу. Холм содрогнулся и пополз вверх, снег соскользнул с его вершины.

Роберт отпрыгнул на десять футов. Асканио просто уставился широко раскрытыми глазами.

Гигантская голова вырвалась из-под снега, ее шея превратилась в коричневую массу морщинистых складок. Привет, красотка. Давно не виделись. Колоссальная черепаха уставилась на меня радужками размером с обеденную тарелку и открыла свой гигантский рот.

Ну, блин, по полной программе. Ну, хоть раз бы по-другому. Неужели их убьет встреча со мной в какой-нибудь беседке или в забегаловке с жареной курочкой?

Дерек и Десандра согнулись пополам в приступе чихания.

Мех кролика стал сползать, вскипел и вытянулся в форму маленькой черной кошки. Кот прыгнул в пасть черепахе.

— Ух, ты, — сказал Асканио. — Жесткач.

Я отложила новое словечко подросткового сленга для дальнейшего использования.

Десандра указала на открытый рот, другой рукой зажимая нос.

— Ту-а?

— Э-э-э, — произнесла я.

— К щерту! Я оста ту.

— Я крыса, — сказал Роберт. — Я не собираюсь лезть в пасть рептилии.

Божечки. Прекрасное время для развития фобий.

— Все в порядке, — сказала я им. — Они, вероятно, все равно отключат вас от разговора.

— Я пойду, — заявил Асканио.

Дерек кивнул, прижимая тряпку к носу, и подошел, чтобы встать рядом со мной. Я шагнула в пасть черепахи.

***

ТОЛСТЫЙ, ГУБЧАТЫЙ язык немного прогнулся у меня под ногами. Я пошла вперед, мимо неба, в горло, задрапированное гирляндами замерзших водорослей и сосулек. Впереди темный лед покрывал пол горловины туннеля. В последний раз, когда я проходила здесь, я принимала ванну в том, что, как я сильно подозревала, было слюной черепахи. Я ступила на лед. Он выдержал. Один ноль в мою пользу.

— Это потрясающе, — высказался Асканио позади меня. Кому-то было слишком весело.

Туннель в горле закончился, и я вышла на покрытый льдом пруд посреди колоссального купола. Стены, темные на уровне глаз, изгибались вверх, светлея, пока не становились наверху прозрачными. Ночное небо, усыпанное звездами, проливало лунный свет на скопления голубых сосулек, свисающих с потолка. Сосульки светились мягким голубым светом, освещая очертания прямоугольных склепов в стенах, каждый из которых был отмечен светящимся золотым символом.

Передо мной на прямоугольной платформе расположились три женщины. Первой перевалило за семьдесят. Жизнь изуродовала ее, превратив в скелет, а лицо — в остро-хищное. Она сидела в большом черном кресле, как хищная птица. Старая карга Мария. Рядом с ней в удобном кресле сидела молодая женщина. Стройная, со светло-русыми волосами до плеч, она выглядела юной, едва вышедшей из подросткового возраста, и хрупкой. Ее сила была совсем в другом. Сиенна — дева. Я спасла ей жизнь во время последней вспышки. Справа, в кресле-качалке, сидела Евдокия — мать. Пухленькая, с тяжелой косой рыжевато-каштановых волос, она вязала свитер из серой шерсти, раскачиваясь туда-сюда. Он выглядел почти законченным.

Черный кот подбежал к ней и потерся о ноги.

Позади них большая фреска изображала их богиню — высокую, царственную женщину, стоящую за котлом, который расположился на пересечении трех дорог. В трех руках женщины были нож, факел и чаша. Черная кошка, жаба, метла и ключ довершали картину. У нее было много имен: Повелительница ночи, Прародительница ведьм, Геката. Ее власть была огромной и ужасной, и я была не склонна проявлять к ней неуважение.

Евдокия указала на Дерека и Асканио.

— Вы! Ждите там.

Стена льда сомкнулась вокруг двух оборотней, заключив их в ледяное кольцо.

Сиенна повернулась ко мне.

— Твой отец идет.

***

ВСЕЛЕННАЯ ПРОСТО продолжала выливать ведра ледяной воды мне на голову.

— Как скоро?

— Скоро, — сказала Евдокия, щелкая спицами.