— Он пожинает урожай, — сказала Евдокия. — Магия земли питает его и делает сильнее.

— И защищает его, — вставила Мария. — С ним гораздо труднее бороться на его территории. Чем дольше он ей владеет, тем сильнее его связь, тем труднее его изгнать. — Она повернулась ко мне, ее пронзительный взгляд впился меня. — Он идет. Что ты собираешься с этим делать?

— Если он придет, я попытаюсь убить его. — Чего ж еще?

Мария развернулась на стуле лицом к Евдокии и ткнула в меня костлявым пальцем.

— Она идиотка! Я же говорила тебе! Я говорила тебе, но нет, ты сказала…

— Может, ты пока перестанешь поносить ее? — огрызнулась Евдокия. Она наклонилась вперед, глядя на меня. — Если ты будешь сражаться со своим отцом напрямую, ты умрешь. Ты недостаточно взрослая, недостаточно сильная или образованная.

— Спасибо вам за вотум доверия.

Евдокия поморщилась.

— Если бы все ковены, и все язычники, и все маги Атланты собрались вместе и направили свою силу, мы, вероятно, смогли бы остановить твоего отца, но мы точно не сможем собрать всех вместе вовремя. Мы не знаем, как собрать всю нашу мощь воедино. Мы не знаем, когда произойдет заявление. Мы не знаем, где именно.

Это могло произойти на какой-нибудь башне. Именно этим занимался мой отец — он строил башни. Они были связующим звеном его силы, и теперь я знала почему. Чем выше башня, тем больше он мог захватить одним импульсом.

— Ты — наш лучший вариант, — сказала Евдокия. — Есть вещи, которым мы можем тебя научить, но на это потребуется время. На этот раз ты должна предотвратить притязание.

— Как?

— Мы не знаем, — сказала Сиенна.

— Мы поддерживали тебя, — сказала Мария. — Мы помогали тебе и снабжали тебя кровью нежити. Мы сделали все это не для того, чтобы ты отправилась жертвовать собой, как идиотка.

Я всегда знала, что ведьмы помогали мне не по доброте душевной. Они хотели получить выгоду от своих инвестиций.

— Он убил мою мать.

— Obnyat e pluhkuht, — вздохнула Евдокия.

Обнимемся и поплачем. Так говорили русские, когда больше ничего не оставалось.

— Твоя мать отдала свою жизнь ради тебя, — сказала Евдокия. — Твоя драматическая смерть никому не поможет. Она не почтит ее память и не защитит никого из нас. В этом городе есть люди, которые зависят от тебя. Делай все, что должна, а ты должна предотвратить притязания.

Я развела руками.

— Что вы хотите, чтобы я сделала? Должна ли я подойти к Роланду и вежливо попросить его: пожалуйста, не претендуй на город в качестве одолжения мне?

— Если это то, что нужно, то да! — огрызнулась Мария.

Это был нелепый разговор.

— Вы понимаете, что он попытается убить меня, как только увидит?

— Не обязательно, — сказала Сиенна. — Вот уже почти шесть месяцев я только и делаю, что заглядываю в твое будущее. Я видела, как ты умирала десятками способов, и я видела, как ты выживала. Но я никогда не видела, как умирает он.

Потрясающе. Просто потрясающе.

— Спасибо. Это действительно полезно. Есть что-нибудь еще?

Евдокия откусила нитку и бросила свитер мне. Я поймала его.

— Чистая шерсть, — сказала она. — Будешь оставаться в тепле, даже когда промокнешь. Надень его и не снимай в течение следующих двадцати четырех часов.

Я сбросила куртку, стянула свитер и натянула шерстяной.

— Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Евдокия вздохнула.

— Дорогая, мы можем заполнить это место тем, что знаем мы, а ты нет.

Спроси глупый вопрос.

— Если я смогу найти способ разрешить эту дилемму с Хью д'Амбреем, мне могут понадобиться свидетели для моих переговоров с Племенем. Будут ли ковены выступать в качестве моих свидетелей?

— Да, — сказала Сиенна. — Мы пошлем представителей в Крепость.

Я развернулась и направилась к выходу. Позади меня треснул лед, выпуская Асканио и Дерека.

Снаружи ждали Роберт и Десандра.

— Как все прошло? — спросил Роберт.

— Роланд идет, чтобы заявить права на город. Они хотят, чтобы я не допустила этого.

— Как? — спросила Десандра.

— Они не знают. Они не могут ничего предложить. Они говорят: «Просто сделай это», — прорычала я и направилась к выходу из леса. Что за адский день.

***

Я ПРИСЕЛА В тени жилого дома. Десандра, Дерек и Асканио расположились рядом со мной, в то время как Роберт разбежался и взбежал по, казалось бы, отвесной стене. Мы оставили Обнимашку привязанной к дубу в Столетнем парке. Никто в здравом уме не стал бы красть животное, принадлежащее ведьмам. Если вампиры увидят ее, они оставят ее в покое.

Мы находились на краю «Загона рабов», жилого комплекса рядом с Казино, предназначенного для сотрудников Казино и подмастерьев, которые и дали ему название. Первоначальный план предусматривал движение по Сентенниал-драйв, но плотность вампиров возрастала. Нам пришлось развернуться, сделать петлю на север и запад и подойти к Казино со стороны «Загонов рабов». Это стоило нам драгоценного получаса, и если я думала об этом дольше секунды, это заставляло меня скрипеть зубами.

Со своего наблюдательного пункта мне было видно аллею Нежити, четырехполосную улицу, которая сейчас была пустынна. За ней простиралась обширная асфальтированная стоянка, достаточно большая, чтобы вместить сотни автомобилей. В ее центре возвышалось Казино, сияющее, как мираж, рожденный из холодного воздуха и асфальтовой пустыни. Огромные своды главного купола сияли бледным голубоватым сиянием фейри-фонарей, окруженного стройными минаретами и высокими текстурированными стенами из белого камня. В хороший день от этого зрелища захватывало дух, а потом становились заметны вампиры, ползающие по нему, как блохи по белой кошке.

Главный вход на парковку, которая окружала Казино, находился на западе. Мы были на юго-западном углу.

Пара вампиров пробежала по краю парковки. Я затаила дыхание. Они скрылись из виду. Это была третья пара, которую я видела за последние пять минут. Племя было в состоянии повышенной готовности. Я чувствовала восемь вампиров, патрулирующих парковку, и еще трех, размещенных в случайных точках, одного на севере, а двух других