– Да и вылечить его у нас вряд ли бы получилось.

– Ну вылечить-то мы его могли… Но пусть этим занимаютсяспециализированные учреждения.

– Я имею в виду: от гомосексуализма.

– А! Это уж точно – нет. Не наш профиль.

– Значит, переводим?

– Переводим! Я свяжусь с его дедушкой, а вы готовьтевыписку!

– И…

– Что-то еще?

Константин Сергеевич мялся около двери, явно не собираясь ееоткрывать.

– Что? Наша девочка?

– Нет. Вернее… да, наша… другая…

– Константин Сергеевич! – позвала АнгелинаПетровна. – Говорите, что там!

– Понимаете… – Константин Сергеевич набрал полныелегкие воздуха, вскинул голову и сказал:

– Я должен с вами поговорить!

Ангелина Петровна кивнула, поощряя его.

У нее зазвонил телефон. Она взглянула на него, улыбнулась.

Показала пальцем Константину Сергеевичу на кресло. Он сел.

– Алло, – сказала она так, словно была в кабинетеодна. – Привет… – Она так улыбалась в трубку, что Константин Сергеевичпочувствовал себя третьим лишним. – Где ты?.. Как в аэропорту? Зачем? Я непонимаю… Ты можешь мне объяснить, зачем тебе в Париж?.. Конечно, свободен, но…все-таки… Почему?.. Кому надо?.. Зачем?.. А когда ты хочешь вернуться? Чтозначит не знаю?! Ты что такое говоришь? С тобой все нормально? Подожди! Да мненаплевать, что посадка! Мы с тобой сегодня хотели пойти в кино… Подожди!

Ангелина Петровна изумленно посмотрела на трубку, положилаее на стол. Машинально улыбнулась Константину Сергеевичу.

– Сейчас-сейчас, – сказала она ему одними губами.

Он сидел в кресле, не шевелясь. Она снова схватила телефон.

– Девушка! Добрый день! Будьте добры мне все рейсы вПариж на сегодня. Давайте, Аэрофлот… Последний улетел? Эр Франс посмотритетогда… Отлично! Мне подходит!.. А вы можете посмотреть наличие свободных мест?Бизнес-класс. Да, один. Как нет? Совсем? Ну, ладно, эконом… Тоже нет? Полныйсамолет? Бред какой-то…

Константин Сергеевич встал, кивнул Ангелине Петровне, причемона ему даже не ответила, и вышел.

– …девушка, ну хорошо… Что же мне делать? Мнеобязательно надо в Париж сегодня! А? Ну, я понимаю… Чартер?.. Ужас какой, ну,посмотрите чартер… Есть? Да, я успею!.. Я поняла. А билеты? Да, конечно,бизнес, еще на чартере экономом… Как не укомплектован бизнесом? Девушка, вы меняубиваете… Хорошо, эконом есть? Отлично. Все. Да. Я успею. Спасибо большое,девушка.

Ангелина Петровна быстро запихнула в ящик фотографии,анализы, печать и новые чулки. Кинула сверху остаток шоколада. Огляделасьвокруг. Осталась довольна.

Оставался еще звонок дедушке пациента. Но его можно сделатьиз машины.

Пустая пачка сигарет.

Неужели в кабинете нет еще одной пачки?

Она снова начала выдвигать ящики и открывать шкафы.

На пол полетели фотографии, новые чулки, анализы, печать икусочки шоколадки.

Сигарет не было.

Ангелина Петровна схватила из пепельницы единственный бычок,лежащий там, и вставила его в мундштук. Прикурила.

Жадно затянулась.

Зазвонил мобильный, она положила мундштук с сигаретой впепельницу, схватила трубку. Мундштук упал на пол. Искры пепла разлетелись подеревянному полу.

– Алло! – закричала она в трубку. – А… нет… –Она явно ожидала другого звонка. Подняла левой рукой мундштук, затопталаискры. – Вы бы не могли позвонить мне попозже? Нет, я на совещании… Нет,ничего не случилось… И с вашим внуком ничего не случилось… Хотя мы сделалианализ на наркотики… Он оказался положительным. Нет. Конечно, серьезно. Выможете заехать, поговорить с его лечащим врачом… Нет, мы не можем его лечить…Существуют специальные учреждения… Сейчас мы готовим документы на перевод… Якак раз собиралась вам звонить… Хорошо, я предупрежу доктора. Нет, меня небудет – я улетаю в Париж. Извините, я бы тоже очень хотела, но это невозможно.До свидания. Всего доброго.

Она, как чувствовала, вызвала сегодня водителя. А то бы пришлосьоставлять машину в аэропорту.

Она сидела на заднем сиденье и думала об одном – только быне было пробок. Только бы не опоздать.

Чартерный рейс могут задержать. Тогда она точно успеет.

Если все будет нормально, она приземлится в Париже околодесяти вечера.

В без пятнадцати одиннадцать будет в гостинице.

Где он остановится?

Когда они вместе, то живут всегда в «Георге V». Но сейчас онбез нее. И специально, естественно, выберет «Costes».

Надо сразу ехать в «Costes». Он будет там. Снять номер испуститься в бар, поискать его.

Нет, сразу зайти в бар.

А если он будет не один? С какими-нибудь?..

Ничего страшного. Подойти, мило поздороваться, попроситьзайти к ней в номер, когда он освободится.

Заказать в номер ужин, шампанское и ждать его.

Ничего страшного, все будет хорошо.

Он никогда в жизни не поставит ее в неудобное положение.

Главное – чтобы не было пробок.

Как здорово, что это – чартер, а не регулярный рейс.

Каждый раз Оле было очень страшно делать капельницу.Смотреть, как протыкают иголкой твою вену… Как капля за каплей поступает тудачто-то, что смешивается с твоей кровью и становится частью тебя. Частью твоеготела. И твоего сознания.

Но не смотреть она не могла.

Дождик, который поймали в трубочку и привезли в стекляннуюлабораторию. И теперь он капает не за шиворот, а попадает сразу внутрь. Авместо зонтика – ресницы. Если их сомкнуть, то как будто нет дождика. Ведь то,что попадает внутрь, ты не чувствуешь кожей. Оно незаметно так наполняет тебя.По крайней мере, не сразу заметно.

Еще вчера она была абсолютно свободна. Пыталась понять птиц,разглядывала небо.

Встречала разных людей. Добрых и злых. Умных и лжецов.

Встретила женщину, которая посоветовала сказать Дедушке:«Вернусь, когда научишься уважать меня».

Оля тогда подумала, какие же люди разные. Как они непонимают друг друга. Сама мысль сказать что-нибудь подобное Дедушке показаласьтогда Оле просто смешной. Если бы не захотелось плакать настолько, что онастала улыбаться. А сейчас, снова оказавшись закрытой в четырех стенах (и на нихдаже не были нарисованы цветы), Оле нравилось представлять себе, как онаговорит, глядя Дедушке прямо в глаза: «Я хочу, чтобы ты уважал меня! Я требую ксебе уважительного отношения!»