— Коза ты, мурк, — ворчит на меня зверь. — Надо было сначала мне мозг вынести, да?

— Я немножко стерва, — показываю ему язык.

Сильные руки ловко переворачивают меня на спину, гладят плечи, жадно сжимают грудь вместе с футболкой. Я снова лежу на крепком мускулистом теле — похоже, у Горыныча это любимая поза. Но в кресле-качалке она обретает новые грани. Если закрыть глаза, то, кажется, что качаешься на волнах в лёгкий шторм.

Всхлипнув, я вздрагиваю и невольно сжимаю бёдрами напряжённое предплечье зверя. Он рычит и напористо гладит меня между ног, но от белья не избавляет. Игорю нравится, что ткань, напитываясь моими соками, становиться влажной от его прикосновений. А ещё ему нравится сводить меня с ума. Я готова умолять, чтобы он разодрал эти чёртовы трусики прямо на мне. Хочу чувствовать грубые пальцы на нежной плоти, хочу, чтобы погрузил их в меня. Хочу!

— Игор-р-рь… — рычу не хуже волчицы.

Меня затыкают неспешным глубоким и жарким поцелуем, таким, что до самой души щекоткой достаёт. Не разрывая чувственный контакт, Горыныч заставляет меня сильнее согнуть ноги в коленях, и я, упираясь ступнями в сидушку кресла-качалки, превращаюсь в развратного лягушонка. Это выглядит дико пошло… Особенно если вспомнить, что от внимания случайных ночных прохожих нас защищает только куст сирени.

Подо мной мощный рычащий зверюга, над нами небо с пляшущими звёздами и почти полная луна. Тело моё бесконтрольно вздрагивает от сладких ласк оборотня, а из горла вырываются сдавленные стоны. Я стараюсь вести себя тише, но, чёрт, это крайне сложно!

Насытившись пытками, Горыныч, наконец, избавляет меня от белья и погружает в горячую влажную плоть пальцы.

— Узенькая, мурка, как целочка, — цедит сквозь зубы Горыныч, трахая, меня средним и указательным, подушечкой большого терзая набухший клитор.

Там уже натуральный потоп — всё хлюпает, и эти звуки в ночи кажутся капец, какими громкими.

Это у тебя пальцы огромные. Про член вообще молчу. Вцепившись в подлокотники кресла, я кусаю губы, чтобы не закричать. А Игорь ловит момент, когда я отрываю попу от его паха, сдёргивает с себя семейники и входит резким толчком.

Звездопад в небе знатный…

Ощущения нереальные. Мне так хорошо, что хочется сбежать. Это глупо, но мне сейчас простительно — я почти ничего не соображаю.

Широкая шершавая ладонь зверя гладит мой живот, кресло мерно покачивается, а большой пульсирующий член короткими толчками доводит меня до чего-то страшного. Иначе я эти ощущения назвать не могу. Кажется, что я сейчас или кончу, или умру. Или всё сразу.

Горыныч двигается во мне аккуратно, но в каждом толчке мощь, заставляющая вздрагивать. А потом я понимаю, что эта дрожь уже не зависит ни от чего. Меня просто перманентно лихорадит. Я опускаю взгляд туда, где соединяются наши с Игорем тела. Бугорок моего лобка с пушком волос и напряжённый до каменного состояния ствол с крупными венками — от этой картинки я завожусь ещё сильнее. Дыхание теряется в стонах, мышцы едва не сводит судорогой. Мне жарко, холодно, хорошо, остро, сладко и горько — заверните всё!

— Мурк, не могу больше… — со звериным рычанием Игорь резко выходит из меня.

Несколько раз проводит кулаком по члену, и тёплое семя точным выстрелом летит мне на бедро под хороший такой мужицкий стон.

Чёрт-чёрт-чёрт! Я бы проорала это вслух, но горло будто в тисках зажало — выходит только жалобно пищать. Жёсткое ощущение неразрядки сводит с ума, и Горыныч, вгрызаясь в метку на моём плече, кружит перепачканными спермой пальцами по клитору. За секунды меня кроет новыми волнами похотливого жара и дрожи. Мышцы выкручивает от сильнейшего оргазма — мне больно и хорошо, и нечем дышать.

Я в помятой футболке, где-то на дощатом настиле валяются промокшие трусики, а мою голую попу с ленивым удовольствием тискают лапы хищника. По телу всё ещё гуляют афтершоки удовольствия, расставаться с ними не хочется.

— Лёши долго нет, — переворачиваюсь и удобно устраиваюсь на Горыныче.

— Придёт, не переживай.

Да я и не переживаю — повода нет. Я чувствую Лихого и знаю, что он меня чувствует. Благодаря связи он был с нами, пока творилось сладкое безумие. Всё хорошо. Альфа скоро вернётся.

Альфа возвращается из леса глубокой ночью, когда Тома десятый сон видит. Я бы тоже вздремнул, но надо было Лёху дождаться.

— Нормально всё? — интересуется он, набирая в пригоршню воду из умывальника.

— Путём, — я курю, сидя на крыльце. — Или я в натуре параноик, или почуял что-то, когда мурка с подругой ссорилась.

— Что они не поделили? — Лихой вытирает морду полотенцем и садится рядом.

— Не знаю, — пожимаю плечами. — Тома сказала, что Светка в город умотала.

— Братишка, у нас пожрать есть? — Лихой принюхивается.

— В смысле? Ты полночи по лесу шастал и не пожрал?

— Тащи хавку, расскажу.

Интересное кино. Ну ладно, чо… Мурка суп вроде сварила.

Пру в дом, забираю с печки кастрюлю и заглядываю в комнату — пара спит, обняв подушку. Эх, сейчас бы к ней тёпленькой, мягонькой нырнуть в койку... Но нет, надо узнать, что Лёха в лесу делал. Походу, что-то случилось.

— Супец, — ставлю кастрюлю на стол, открываю крышку.

Жёсткий травяной аромат бьёт в нос, но аппетит не возбуждает. Во вздохе Альфы чувствуется безнадёга. Он берёт чистую миску из таза, половник и наливает себе супа — на донышке.

Беспредел, который остался после наших с муркой «споров», я лично убрал и посуду помыл ещё раз. Я собой горжусь, и пара довольна. Мысли о Томе забивают всё…

— Аллё! — я получаю от Лёхи подзатыльник. — Тебе ещё интересно, почему я с охоты голодный вернулся?

— Э-э! — тянусь дать сдачи, но Альфа показывает мне кулак. — Хрен с тобой, — машу рукой, — рассказывай.

— Гнал я косулю по лесу и наткнулся на след стрелка, который меня ранил. Запах свежий.

— Да ну нах?!

— Запутан след конкретно, я несколько часов кругами ходил. Так нанюхался, что нос отказывает.

— Но мы стрелка того хлопнули, — у меня кредит с дебетом не сходятся.

— Кого-то мы точно хлопнули, — задумчиво кивает Альфа.

В тот проклятый день Лёха тоже в лес на охоту пошёл, там его пуля и достала. Лихой стрелявшего не видел, но запах гада запомнил, а Иваныч правильно догадался, на кого тот работает. Нашли всех. Казалось, массовая чистка прошла тихо и гладко. А оно вон чо — стрелок живой.

Сука, что-то тут не сходится.

— Лёх, может, ты сегодня попутал малёх? Ну, с запахом? — мысли в голове ходят с большим скрипом.

— Не сегодня и не попутал, — Альфа хмурый, как грозовая туча. — Походу, нас тупо наебали, Игорь.