– Хорошо, – кивнул Рогожин, – я сформулирую вопрос точнее. Вы говорили с Часовщиком об Астахове?

На лице Веры отразилось удивление.

– Вы что, думаете, что я обсуждала с пациентом врача? – хрипло спросила она.

Рогожин холодно воззрился на Веру и вкрадчиво проговорил:

– Вы не ответили на мой вопрос.

Вера пожала плечами:

– Мой ответ – нет.

Следователь несколько секунд сверлил ее взглядом, затем вздохнул:

– Ну, хорошо.

– Прошу прощения, – вмешался в разговор профессор Черневицкий. – Могу я узнать, почему вы задаете такие вопросы?

Рогожин холодно взглянул на заведующего.

– Можете. Дело в том, что Тимур Астахов звонил мне два дня назад и просил о встрече. Как думаете, что он хотел мне рассказать? Может быть, доктор прознал о каких-нибудь темных делишках, которые творятся в вашей клинике?

Заведующий посмотрел на следователя с видом человека, который только что услышал неимоверную глупость.

– Не понимаю, о каких таких «делишках» вы говорите. У нас здесь клиника, а не казино. Мы лечим людей.

– Вы их лечите, а они вас калечат, – с ухмылкой произнес Рогожин.

Вера гневно выпятила нижнюю губу. Слова так и жгли ей рот. Но она взглянула на Черневицкого – тот был абсолютно спокоен – и сдержалась.

– Какие перспективы у этого дела? – осведомился заведующий у следователя таким тоном, словно речь идет о самых заурядных и будничных вещах.

Рогожин нахмурился и обронил:

– Следствие покажет, – затем он положил ладони на подлокотники кресла и одарил присутствующих добродушной, почти дружеской улыбкой. – Ну что ж, господа… Пожалуй, на сегодня достаточно. Спасибо за беседу, не буду вас больше задерживать.

* * *

Вера первой вышла из кабинета заведующего, а вслед за нею следователь, и тут с Рогожиным произошла странная перемена. Его лицо уже не было ни сердитым, ни недовольным. Он посмотрел на Веру спокойными глазами и устало проговорил:

– Если захотите мне что-то сообщить – позвоните. Вот моя визитная карточка.

С этими словами следователь сунул визитку в нагрудный кармашек медицинского халата девушки. На несколько секунд задержал пальцы у ее груди. Вера посмотрела на его руку, потом перевела холодный взгляд на лицо Рогожина. И тот мгновенно убрал руку.

– Извините, – сказал он. – Знаете, я первый раз в жизни встречаю такого симпатичного психиатра. Мне даже немного жаль, что я не сумасшедший.

– У вас еще все впереди, – пообещала Вера.

– Вы считаете? Что ж, очень может быть.

Следователь засмеялся. Затем чуть поклонился Вере, ироническим жестом снимая с головы воображаемую шляпу, повернулся и зашагал по коридору к лестнице.

Рядом с Верой остановился Шевердук.

– Похоже, он нас с вами подозревает, – небрежно проговорил Шевердук. – Этот чудак думает, что мы с вами подговорили Часовщика. А потом заманили Тимура в палату и выключили защиту.

Вера нахмурилась.

– Это же глупо.

– Глупо, – согласился Иван Федорович. – Но вполне правдоподобно. Рогожин знает, что у меня был мотив. И подозревает, что у вас он тоже имелся. – Шевердук поправил пальцем очки и взглянул на Веру исподлобья. – А вы правда толкнули Тимура в лужу?

– Все было не совсем так, – усмехнулась Вера. – Он попытался меня поцеловать, а я оттолкнула его от себя, и он споткнулся о камень. Честно говоря, совершенно забыла про тот случай.

– А Сташевский, как видно, не забыл, – угрюмо проговорил Шевердук.

– Думаете, он видел и рассказал следователю?

– А кто еще? – Иван Федорович глянул на часы. – Уже поздно. Проводить вас до дома?

Вера покачала головой:

– Нет. Хочу пройтись одна.

– Уверены?

– Да.

– Тогда до завтра?

– До завтра.

Шевердук пожал ей руку. Вера успела отойти метров на пять, когда наставник вдруг окликнул ее:

– Вера Сергеевна!

– Что? – оглянулась девушка.

– А вы тоже думаете, что это я бросил Тимура на растерзание Часовщику?

– Нет, – соврала Вера.

– Но у меня действительно был мотив.

– Мотив – еще не преступление, – отчеканила Вера. – Всего доброго, Иван Федорович!

Затем она повернулась и зашагала к выходу.

На улице было темно. Видимо, лампочки в фонарях перегорели от замыкания. Это было неприятно. Вера подняла воротник плаща и двинулась в сторону дома.

Но даже хорошо, что нужно идти пешком, утешала себя Вера. Будет время успокоиться и выбросить из головы все ужасы, которыми щедро одарил ее сегодняшний длинный, кошмарный день.

Дубовый лес вокруг был мрачен и неприветлив. Дул ветер, и ветви деревьев тихонько поскрипывали, словно жаловались Вере на одиночество, бесприютность и подступающую зиму.

Девушка пожалела, что у нее нет фонарика. Впрочем, дорогу до коттеджа она легко могла найти и в темноте.

Очередной порыв холодного ветра заставил поежиться. Вера вдруг с удивлением обратила внимание на то, что у нее подрагивают руки. Хм, довольно сильный тремор. Такого с ней раньше не было. Ей на самом деле страшно?

Что ж, идти одной через ночной лес – занятие неприятное. Любая бы на ее месте испугалась.

Вера оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что никто не идет за ней. Но, вопреки ожиданию, и в самом деле кого-то увидела. Издали и в темноте было трудно понять, идет тот человек именно за ней или нет, однако примерно в полусотне метров, в том же направлении, что и она, двигался чей-то светлый силуэт, временами довольно ясно вырисовываясь на фоне черных деревьев.

Вера пошла дальше, глядя перед собой и стискивая в пальцах кожаный ремешок сумочки. Все ее тело, каждая его мышца трепетали, силясь подавить неудержимое стремление броситься бежать очертя голову – точно так же, как в детстве, когда она с бьющимся в горле сердцем проходила по темному коридору коммуналки, чтобы затем, миновав скопление велосипедов и детских колясок, кинуться к двери и вихрем влететь в свою комнату.

Чтобы подавить страх, Вера призвала на помощь логику и рассудительность взрослого человека. Пугаться неизвестно чего – глупо. Если она сейчас побежит, то в темноте может напороться на ветку или подвернуть ногу. Да и от кого бежать? Может быть, светлая тень, которую она видела, всего лишь игра воображения?

Вера снова оглянулась. И никакой фигуры не увидела. Похоже, воображение и впрямь сыграло с ней злую шутку. Главное теперь, не сбиться с пути и не угодить в болото.