Остаток дня я бродила по коридорам замка, наугад заходила в разные комнаты и мысленно готовилась к вечерней прогулке с полковником.

Идти не хотелось. На сегодня я уже удовлетворила свое любопытство. Достаточно насмотрелась на разные диковины, которыми набил замок и сад безумный мастер Жакемар, и устала, как после долгой экскурсии в музее кошмаров. Теперь мечталось об одном — провести спокойный вечер у себя в комнате за рисованием, или полируя черепушки скелетам, или исследуя часы в зале. Желательно, с запасом шоколада под рукой. Но теперь придется таскаться за бароном по поместью и вести разговоры, которые напоминали опасную игру в кости: то ли выиграешь, то ли нет.

Вспомнив о письме отца, я зашла в библиотеку. В дверях столкнулась с Зандером. Брадобрей шмыгнул мимо с вороватым видом. Проводив его недоуменным взглядом, я устроилась на кресле перед окном и распечатала конверт.

Послание из дома огорчило: его тон был сух и в каждой строке чувствовались обида и неодобрение. Глаза выхватывали полные яда фразы: «Твой дикий поступок… отсрочка нам поможет, но во что она выльется? … не ожидал такого … придется краснеть за тебя при встрече со знакомыми… что я им скажу?…. попробуй хотя бы извлечь выгоду, требуй у Морунгена лучших условий…»

Отец сообщал, что завтра уезжает в столицу, чтобы раздобыть у родственников денег для покрытия остальной части долга. Марта оставалась дома — в приписке она просила навещать ее, а также грозилась сама приехать в Морунген.

Горько вздохнув, отложила конверт. Если отец и был мне благодарен, то никак это не показал. Конечно, мой брак с Лео устроил бы его больше. Отец бы махом решил свою проблему с деньгами, да и я бы осталась у него под рукой. Марта, кажется, беспокоилась за меня. Надо отпроситься у полковника и съездить в Ольденбург, заодно взять дома разные необходимые вещи.

Я встала и отправилась исследовать содержимое книжных шкафов в надежде найти информацию о замке и его создателе — мастере Жакемаре. Повезло: нужные книги имелись в избытке, они занимали отдельный шкафчик. Кроме книг о биографии Жакемара, его изобретениях, нашлось несколько потрепанных кожаных папок с заметками, чертежами и планами.

Их автора удалось установить сразу: «Ульрих Кланц, доктор естественных наук, доктор медицины, почетный член Королевской Академии Инженерного искусства, придворный механик, с благодарностью и уважением подготовил сии описания для барона Маттиаса фон Морунгена», гласила надпись на одной из папок. Я держала в руках заметки, которые составил для прежнего владельца замка приезжий ученый гость. Тот самый человек, который лишил дворового мальчишку Августа его сердца.

С любопытством и волнением листала я толстые тома. Кое-что о Жакемаре я уже знала, кое-о чем догадывалась: замок, его интерьер давали богатую пищу для догадок. И все они подтвердились.

Архитектор замка, механик Жакемар, жил сто лет назад и был немало известен как своими автоматонами, которые он делал на потеху короля и придворных, так и другими изобретениями, а больше всего — экспериментами по созданию искусственных органов и искусственного сердца… Человек он был странный, имел много причуд.

Впав в немилость короля, Жакемар сбежал в далекий горный кантон. Там основал собственный город, где и пропал без вести при странных обстоятельствах спустя пару десятков лет. Больше о мастере не слышали, но его наследие до сих пор будоражило ученые умы — вот уже больше века*.

Выходит, и Ульрих Кланц немало им интересовался. И он продолжил опыты Жакемара… успешно. Весьма успешно. Он сделал то, что мастеру Жакемару добиться не удалось. Подтверждением этого было механическое сердце, которое бьется в груди полковника.

Любопытно, почему фон Морунген больше не желал иметь с Кланцем дела? Надо осторожно выяснить. И списаться с Кланцем. А вот и его столичный адрес… «Мистерикум-страда, 13». Я внимательно изучила конверт письма от Кланца старому владельцу замка, которое нашлось в папке. Пожалуй, не буду ничего говорить полковнику. Напишу мэтру, и точка. А лучше — съезжу в столицу на пару дней и встречусь с ним лично. Нет, все же стоит спросить разрешения … хотя фон Морунген бывает упрямым, тупоголовым и не видит собственной пользы.

Я вернула папки в шкаф и отправилась в людскую — подошло время ужина. Кухню миновала быстро, здесь вовсю хлопотала Барбела. Она с брезгливым выражением на лице, шлепая ложкой, выкладывала на сервировочное блюдо неаппетитную серую массу, чтобы отнести хозяйке и хозяину.

Мне повезло больше — в людской угостили отличным мясным пирогом и отварным картофелем с зеленью. Я наказала Курту отнести порцию полковнику и проследила, чтобы на тарелку попали лучшие куски.

Когда часы показали без четверти шесть, накинула шаль, надела удобную обувь и отправилась вниз, надеясь, что полковник передумал или забыл о прогулке.

Однако он уже ждал в библиотеке. Стоял у окна, сложив руки за спиной, и смотрел, как на лужайке Кербер гоняется за бабочками.

— Готовы, Майя? — спросил он не поворачиваясь. Верно, узнал мои шаги, хотя дверь я открыла бесшумно.

— Так точн… Да, ваша, милость, — вздохнула я.

Он повернулся и вышел со мной в коридор.

— Хорошо отдохнули? Ходить придется много, — сказал он, когда мы оказались на улице и двинулись по направлению к лабиринту.

— Отдохнула хорошо и могла бы сейчас заняться часами, — сделала я еще одну попытку уклониться от любования красотами поместья.

— Вечер отличный, лучше провести его на свежем воздухе. Часами займемся завтра, — сообщил полковник и неловко пошутил: — Я со своим заводным сердцем, можно сказать, родственная душа всем этим механизмам. Поэтому желаю видеть их в добром здравии.

В ответ на его попытку завести непринужденную беседу — ага, еще не все потеряно! — я вежливо улыбнулась и тоже попыталась пошутить.

— Хорошо, что вы не отбиваете время, как куранты.

— Да, это было бы неудобно, — кивнул полковник. — Но первые годы после той операции были мучительными. Никак не мог привыкнуть к звукам в моей груди.

Я собралась с духом и спросила:

— Как это было, ваша милость? Как проходила операция? Вы помните?

Мы приблизились к лабиринту, но внутрь не зашли; мой спутник повел меня в обход, по дорожке, что вела налево. Ответил он не сразу.

— Было больно, — коротко сказал он.

— Вы были в сознании?

— Мэтр Кланц практикует животный магнетизм. Знаете, что это?

— Да. Доктор Крамер изучал это явление — использование ментальных флюидов, которые вводят пациента в транс.

— Именно. Мэтр Кланц ввел меня в транс, однако не очень успешно. Некоторые люди не поддаются этому влиянию. Я был обездвижен, но все чувствовал.

— О боже!

Когда я представила, через что ему пришлось пройти, у меня сжалось в груди, а волоски на руках встали дыбом.