Во вторник на территории уже не случилось ни одного преступления. Криминал перебрался на другое место. Чистка продолжалась.

В среду отделение караулила только дежурная часть. Остальные охраняли урны на избирательных участках. Работали по суткам. Меняли друг друга с перерывом на еду.

Ночью народ ликовал. Молодежь веселилась. Ельцин и Собчак были на слуху. Но милиционерам было не до них. Пришло указание пьяных не обижать — доставлять вместо вытрезвителя до дому.

— Слушайте, я не понимаю! — отчаивался дежурный Попов, интересуясь у появляющихся сотрудников милиции, — если Ельцин — президент, куда Горбачева-то денут?

— Да какая разница, — отвечали те, — лишь бы перемены какие были к лучшему! Каждый год обещаниями кормят, а становится все хуже!

Обессилевшие сотрудники вздохнули в четверг. Разрешили ночевать дома. На весь район только пара квартирных краж — наркоманы вернулись первыми. Служба стала входить в свое русло.

…В последующие две недели все свободное от работы время (а его было совсем немного) Васин с Артемом посвятили шпаге. Виктор сфотографировал ее на работе. Отпечатал в ателье несколько экземпляров фотографий. Копии отдал Григорьеву. Стали носить их при себе, на случай, если кому-то придется показать. Изучали имеющуюся литературу, заглядывали в музеи, сравнивая с выставленными экспонатами. Спрашивали у хранительниц о приблизительной стоимости. Рассматривали гербы и пытались перевести иностранный текст.

Выяснили, что шпага вручена за какое-то сражение немецкому герцогу. На этом информация иссякла, и что дальше делать, они не знали.

Материал в отношении Рокки через некоторое время благополучно вернулся из дознания с требованием установить уточненный диагноз Анны Конской, а заодно и найти самого Дмитрия Синицына, который по повесткам не является.

Сотрудники поискового управления прислали установку на братьев Гримм, в которой написали все то, что Васин знал. Филёры три дня отстояли под адресом:

— По приказу не имеем возможности дальше впустую работать! Установите новый адрес, тогда продолжим, — сказал их начальник по телефону.

Следующим утром Васин был на заявках и сразу после сходки отправился оформлять очередное преступление.

По городу слаженно работала преступная группа, совершающая разбои в отношении заводчиков пекинесов. Потерпевших находили по объявлениям в газетах, где писалось о продаже щенков. Заранее созванивались. А когда приходили, вместо денег показывали продавцу пистолет или нож.

Куда девали щенков — непонятно. Все рынки были под контролем. Собачники, занимающиеся перепродажей, давали подписку с обязательством сообщить милиции в случае поступления предложения купить пекинеса. Но похищенные собаки как сквозь землю проваливались. По глухим уголовным делам их насчитывалось уже с полсотни.

Васин знал, что информация об очередном преступлении, совершенном на территории их отделения, поступила утром в главк. И теперь надо ждать группу из управления по борьбе с разбоями. Всех участковых с операми пошлют на квартирный обход, а сами будут пить водку в кабинете начальника. Так происходило всегда, когда ребята с Литейного что-то организовывали на земле.

Виктор двигался к месту преступления по своей вотчине между знакомыми пятиэтажками, внимательно глядел по сторонам. Эта привычка была выработана годами. На каждый дом заполнен поквартирный журнал, в котором отмечал, где живет хулиган или ранее судимый. Проходя мимо, он старался угадать окна квартир, в которых проживают потенциальные клиенты.

Мысли о Клюшкине не давали покоя. Наверно тот потерял переданный кусок металла и теперь ему стыдно звонить. Всячески скрывается, боясь ответственности. Было неудобно перед Князем. Это добавляло грусти. Радовали налаженное дежурство в водочном отделе ночного магазина, работа московского филиала и охрана в ресторане. Князь не подвел и притащил с собой бугаев под стать ему, но помоложе. На радости Дадонов предложил справить день рождения Нины у них в «Тишине».

В одном из окон девушка махала рукой, словно протирала стекло. Васин посмотрел по сторонам, пытаясь увидеть кому. Никого не заметив, снова посмотрел на нее. Девушка тыкала пальцем. Внимательно приглядевшись, он узнал Анну Конскую. Тоже помахал. Она жестом пригласила к себе.

«Двадцать минут никого не устроит, — подумал Васин, — зато, быть может, она выдаст Рокки. Оформлю справкой проверку адреса!»

Он посчитал этажи и прикинул, как располагается вход в квартиру с лестничной площадки. Рекогносцировка прошла успешно и через минуту ему открыли дверь.

— А я по вам скучала! — неожиданно выпалила Анна и от этих слов внезапно покраснела. Это было по-детски. В синем спортивном костюме и шлепанцах на голую ногу. Синяки на лице практически исчезли, только на левом глазу кровавая гематома окружала радужку. От этого она казалась безжизненной, словно отверстие внутрь головы.

— Ой, не смотрите на мой глаз! — Анна прикрыла его ладошкой.

Васин почувствовал неловкость. Решил не задавать сразу вопрос о ее приятеле:

— Как себя чувствуете?

— Все в порядке, будем жить! — весело ответила она. — Хотите чаю?

— Не откажусь, — с удовольствием подумал, что контакт налаживается.

— Проходите, пожалуйста, — Анна наклонилась, достала с полочки для обуви шлепанцы большого размера.

Ее склоненная стриженая головка, с уже отросшими волосами, напомнила Васину пушистый светлый мячик. Рука нестерпимо потянулась чтобы ощутить его упругость. Но, как и раньше, удержался. Подумал, что точно так она подавала тапки Рокки, возможно и тапки были те же. От этих мыслей стало неприятно.

— Проходите в комнату, — весело сказала Анна, — а я на кухне заварю чай.

Чувство приличия гнало Васина последовать за хозяйкой, но оперской нюх требовал осмотреть квартиру в поисках возможных примет по установлению места нахождения Синицына.

Это была обычная двухкомнатная хрущевка. Но вот наполнение ее казалось довольно странным. На стенах висело множество картин-абстракций. В углу — потемневший от времени мольберт с множеством мазков и подтеков разноцветных красок. Кругом старинные вазы, африканские маски и статуэтки из дерева. Квартира напоминала торговую лавку, похожую на комиссионку Олега. Дверь в спальню приоткрыта. Там виднелась незаправленная кровать с откинутым одеялом, словно человек только что проснулся и пошел умываться. Непонятный шорох. Ощущалось чье-то присутствие. Васин ощупал пистолет подмышкой.

Прошел на кухню.

— А ты что — художник? — спросил он, заходя в маленькое помещение. Там едва умещался небольшой обеденный столик с четырьмя табуретками, пара шкафчиков на стенах, газовая плита. Раковина, наполнена грязной посудой.

— Нет, — весело ответила Анна, — это мой отец рисует. Он очень известен.

А затем, после паузы понизив голос, добавила:

— Правда, не в России. Сейчас живет в Голландии. А сестра в Германии — директор русского театра.