Кэт притянула Финниана к себе и поцеловала. Поскольку оба, казалось, не были уверены, правда ли другому сейчас этого хотелось, их губы соприкоснулись сначала неловко, и только потом их поцелуй стал по-настоящему страстным. Где-то в глубине дома ударил колокол. Фурия и Саммербель одновременно подскочили, как, впрочем, Кэт и Финниан. В другой жизни Паулина так звала семью ужинать. Сегодня же этот колокол означал только одно: тревогу.

Второй раз за вечер дверь кабинета распахнулась без стука. Перед ними стоял фавн, которого Фурия видела утром за малярными работами. Его взъерошенная шкура была в брызгах белой и жёлтой краски. Лицо посерело.

– Ариэль… – Это прозвучало, как стон. – Ариэль умер.

После изгнания Зибенштерна его «Книги творения» – те самые тома, в которых он создал мир библиомантики и письменно зафиксировал его правила, – перевезли из дома Анжелосанто в резиденцию. До этого они пролежали почти полтора столетия в потайной комнате на вилле, вдали от влаги и дневного света. Поскольку дело шло о рукописях, существовавших в единственном экземпляре, обнаружилось, что дальнейшее их хранение в катакомбах связано со слишком большим риском. Полгода назад на Фурию там налетел плесневик, верный признак того, что в этом месте появилась сырость. К тому же наводило на размышления и то обстоятельство, что библиотека превратилась в убежище.

В конце концов было решено припрятать «Книги творения» в комнате на втором этаже. Оба высоких окна заколотили, на двери установили множество замко́в. День и ночь стояли на страже два вооружённых экслибра, преграждавшие вход внутрь всякому, за исключением Ариэля и трёх библиомантов от движения сопротивления: Изиды, Саммербель и Фурии.

Оба караульных теперь были мертвы. Их отбросило от двери более чем на пятнадцать метров, в другой конец коридора. Их тела отшвырнуло в стену через коридор с такой силой, что обои цвета бургундского вина порвались и под ними облетела штукатурка. Вид того, как охранникам вывернуло суставы и головы, не оставлял ни тени сомнения в том, что у них были переломаны абсолютно все кости.

Мужчина попросил простыню, чтобы прикрыть погибших, но его оттолкнула в сторону одна экслибра, со всхлипываниями повалившись перед одним из убитых на колени. Как и прочие экслибры, в это время дня она находилась в парке за домом. Беженцы из Леса мёртвых книг не забыли свой обычай – после захода солнца собираться на трапезу под открытым небом. Кем бы ни был тот, кто сюда проник, он должен был знать, что жизнь в коридорах замерла.

– Они нас выследили, – прошептал Финниан, – и обо всём осведомлены.

Кэт крепко сжала ему руку, так что у неё побелели суставы на пальцах.

У Фурии свело мышцы на шее и заныло в желудке. Ей казалось, что она шагает вниз по коридору, словно робот, мимо встревоженных экслибров. Они всё подходили, большинство с окаменевшими лицами. Некоторые тихо плакали. Часть из них наскоро вооружились: кто кухонным ножом, кто дубинкой, а один даже граблями. Гробовое молчание накрыло всех; экслибры от шока молчали, словно проглотили язык.

Саммербель поспешила вперёд, энергично прокладывая дорогу сквозь толпу. Экслибры знали её уже много лет и испытывали к ней уважение. За ней следовали Финниан, Кэт и Фурия. К ним присоединились и другие, тоже желавшие заглянуть в комнату, но два здоровяка, как правило, нёсшие у двери дневную службу, оттесняли экслибров обратно.

Одежда Ариэля была разорвана на сотни кусков, словно взорвалась изнутри. Лоскутья валялись по всей комнате. Его уже успели перевернуть на спину, уложить на груди руки одну на другую и вытянуть ноги. Черты его лица казались бы умиротворёнными, если бы не изменение цвета кожи. Она и раньше отливала лёгкой голубизной, но теперь каждый кровеносный сосуд прорисовывался тёмно-синими линиями, бесчисленные разветвления которых покрывали всё его тело.

– Это… – начала Фурия.

– Голубая кровь, – подхватила Саммербель. – Всегда у него была.

– У него полопались сосуды, – Финниан опустился рядом с Ариэлем на корточки, потёр глаза и взял его безжизненную руку. – Все как один.

Фурии сделалось плохо. Кэт судорожно глотала воздух.

– Но не похоже, чтобы пролилась хотя бы капля крови. – Голос Финниана дрожал. – Какая-то колоссальная сила сдавила их, только вот его тело на это прореагировало совершенно иначе, чем тела часовых перед дверью.

Фурия видела, что деловитостью он лишь прикрывал свою боль. Долгие годы они с Ариэлем были очень близки и всегда вместе планировали выступления братьев-бардов. Обоих связывала жизнь, полная лишений, но они так же разделяли и победы друг друга – это сделало их неразлучными друзьями.

Кэт пару раз порывалась подойти к нему, но остановилась, догадавшись, что в такой момент Финниана лучше не трогать. Она ничего не смогла бы сказать в утешение, а общие фразы никогда не были её коньком.

Саммербель закрыла глаза и глубоко вздохнула. Внезапно она бросила взор на Фурию.

– Чувствуешь?

Но Фурия была опустошена и не ощущала вообще ничего. Словно кто-то неожиданно её ударил, да так сильно, что её контузило. Несколько часов назад она ещё беседовала с Ариэлем. А теперь он лежит перед ней на полу, мёртвый. Кто бы за этим ни стоял, этот кто-то не просто лишил её друга, но даже шанса с ним проститься.

– Фурия, – начала Саммербель, – ты чувствуешь это? Ариэль не был библиомантом, а здесь всё пропитано библиомантикой. – Она перевела взгляд на полку стеллажа, где аккуратненько, в ряд, выстроились «Книги творения» – крупноформатные фолианты, обтянутые тёмной кожей, без названий, но пронумерованные золотыми римскими цифрами. От книг тоже исходила библиомантическая аура, но Саммербель имела в виду кое-что другое. Эхо убийцы.

Как в тумане, Фурия кивнула, так как теперь до неё тоже докатилось это эхо. Но уже в следующее мгновение ей пришла в голову мысль, перебившая всё остальное.

– Пип! – Она заметалась и ринулась к двери. – Пипа кто-нибудь видел?

Экслибры у двери расступились, едва только Фурия стала протискиваться к выходу. Будто в замедленной съёмке, перед ней шевелились губы, но вряд ли до неё долетал хотя бы один звук, всё было похоже на далёкое глухое жужжание. Всё, кроме: «У меня всё в порядке! – этот голос звучал ещё совсем по-детски, хотя, судя по всему, скоро он уже совсем изменится. – Фурия, я здесь!»

Она металась вправо и влево, пока наконец не увидела брата в другом конце коридора, среди прочих экслибров. Рядом с ним стоял Пасьянс, положив ему руку на плечо.

– Едва забили тревогу, как я сразу – к нему, – отчитывался южанин. – Искал-то я, правда, тебя, Фурия, но потом решил: ты и сама за себя постоишь, а вот ему моя подмога нужнее, ну если что стрясётся…

Она с облегчением поспешила к обоим и запричитала:

– Спасибо, спасибо! – потом обняла Пипа и попросила Пасьянса: – Можешь побыть с ним? Мне надо обратно.