– Берись-ка за всю эту кодлу серьёзно, Николай Витальевич. Задействуй весь наш потенциал и собери компромат на Катюкова, Каменева и эту странную Комиссию по контролю исполнения.

– Желаний.

– Что?

– Комиссия по контролю исполнения желаний президента, – рассмеялся Симонов.

– Ну, если президента, этому можно посодействовать, а если желаний наших клиентов, то мы имеем замаскированную засадную структуру. Короче, все данные мне к вечеру на стол.

– Слушаюсь. Может, прикроем каким-то образом слиперов? Они наш главный резерв.

– Скорее мы их резерв, – проворчал Иван Егорович. – Слиперов охраняет спецназ «Призрака», поэтому не стоит ему мешать, не то нарвёмся на конфликт. С «Паулем» разобрались?

– Так точно, мы туда не полезли, тем более что вы сами дали команду не путаться под ногами «призраков». В посёлок прибыл ОМОН Центрального административного округа, однако слиперы успели сбежать, а спецназ Бокова грамотно свернулся «змеёй».

Козодоев задумчиво кивнул.

– Боков отличный опер, я с удовольствием взял бы его в нашу структуру. Что Хусруллин?

– Сделал вид, что это была попытка ограбления, и премьер велел усилить охрану посёлка.

– Обжёгся на молоке, дует на воду. Собери к вечеру весь Комитет.

– Очно?

– Нет, на удалёнке. Надо менять тактику и ритм работы. Мы серьёзно отстаём от темпа изменений социума, особенно в части противодействия спящим ячейкам типа хусруллинского подполья. Ведь как грамотно прятался человек под личиной государственника, пока не поступил приказ «Комитета 300» пойти «на амбразуру». Ведь Комиссия по контролю возникла ещё два года назад, а мы только теперь уяснили её предназначение. Иди, Николай Витальевич, жду вечером.

Симонов кивнул и вышел.

Козодоев выбрался из-за стола, достал из коробки в тумбочке трубку, пососал, прогулялся с ней по кабинету, как это делал Сталин в фильмах середины прошлого века. Курить он бросил полгода назад и к сигаретам почти не тянуло, но привычка думать с трубкой в руке осталась, и справиться с ней было трудно.

– На линии Свиридов, – доложил секретарь Паша.

Козодоев вернулся к столу. Работа не терпела ни задержек, ни остановок, ни отдыха.

До обеда он встретился с начальниками управлений, пообщался с Мотузовым, который сам вышел на связь, и принял несколько важных решений. Потом позвонил полковнику Ланину.

Руководитель «Призрака» ответил после привычной паузы. Его жесткое лицо было спокойно и выражало вызывающую уважение уверенность в абсолютной правоте владельца.

– Мы работаем по Хусруллину, – сказал Иван Егорович. – Вице-премьер пошёл ва-банк, но прямо взять его не удастся, спину ему прикрывают СК и прокуратура в лице Каменева. Нам необходимо срочно выяснить их планы. К Хусруллину не подступиться, остаётся Каменев. Сможете послать к нему слипера?

Ланин помолчал.

– Наши парни только что вытащили Миловидову из бункера Хусруллина. Как срочно требуется рандеву с Каменевым?

– Вчера.

– Понятно, это плохой стиль работы, генерал.

Козодоев стиснул зубы.

– Слишком много врагов породили колебания президента, и слишком много предателей в его свите.

– Почему же вы не повлияли на его решения? Ведь у вас есть прямой доступ к телу, и он вам доверяет.

Иван Егорович хотел резко оборвать полковника, что это не его уровня проблема, но сдержался.

– Говорил не раз, предлагал сменить парадигму экономического развития с монетаристского на прогрессивно-плановую, подсказывал крепче взяться за олигархов, за отток капиталов за рубеж…

Ланин подождал окончания.

– И в результате?

Козодоев сжал челюсти так, что заныли зубы.

– Он всё понимает, но характер не переделаешь. Его не зря назвали Маятником.

– Ну чисто партия ЛДПР в Думе, – усмехнулся Ланин.

– Практически. Поэтому его ненавидят и свои, и чужие. Если бы у него была железная воля, Россию уважал бы весь мир, а не только партнёры и лизоблюды, ожидающие подачек.

– Так смените президента.

– В том-то и загвоздка, что мы не можем действовать так же, как враги России, на словах – за демократию, на деле – ради шкурных интересов. А воспитать политика такого уровня с нуля, чтобы он искренне радел за российский народ, за государство, очень и очень трудно. Почти невозможно.

– Дайте мне пару дней, и я направлю вам слипера.

– Боюсь, Хусруллин уже готовит переворот, судя по возбудившимся коллегам из МВД и Росгвардии. Решается какая-то крупная задача, поэтому Хусруллин ничего и никого не боится.

– Атака на президента.

– Тихая, зомбирование.

– Они уже пробовали дважды.

– Значит, существует более надёжный план. А тут ещё бунт в частной элитной тюрьме.

Ланин сделал ещё одну паузу.

– Это отвлекающий маневр. Один из многих.

– Соглашусь с вами, только не знаю, чем это закончится.

– Все атаки на КЗО и попытки возбудить внутренний социум, в том числе устроить бунт в тюрьме, из-за чего не пожалели даже президента «Сбера»…

– Туда ему и дорога!

– Это суть решение главной проблемы, и ставки действительно чрезвычайно высоки.

– У вас есть версия?

– Смена президента.

Козодоев нахмурился.

– Об этом и мы подумали.

– Я имел в виду физическую смену.

– Не понимаю. До выборов президента ещё далеко…

– Внедрение в психику президента другой личности.

– Ну, правильно… – До Козодоева дошёл смысл сказанного полковником. – Вы предполагаете постоянную прописку в его голове? Есть кандидатура?

– Хусруллин, конечно. Именно поэтому он и не боится последствий переселения. Что бы ни случилось, он будет жить в оболочке президента.

– Но ведь он потеряет…

– Что?

– В первую очередь тело.

– Он не обременён семьёй, да и болен, как известно, у него подагра. Так что здоровое тело президента будет для него спасением. А собственное тело перестанет быть нужным.

– Такого кунштюка я не ожидал.

– Но вероятность большая.

– Выходит, что Хусруллина нельзя подпускать к президенту?

– Ни в коем случае! Учтите, у него и его команды на вооружении зомберы!

– Дьявол! Тем более для борьбы с ними нам нужны ваши парни-паранормы.

– Они всем нужны. Давайте скоординируем действия. Вы выводите нас на вице-премьера, мы обезвреживаем его и выводим из игры всю шоблу.