Может быть, Римма Ивановна принципиально живет только на втором этаже?

Луч фонаря ощупывал бетонные ступеньки. Лера поднялась на второй этаж. Тут же заглянула в приоткрытую дверь справа.

Спальная комната. У окна стояла широкая застеленная кровать. Темнели овалы подушек. У стены пристроился шкаф. Рядом — зеркало и письменный стол. Свет фонарика очертил детали: на столе закрытый ноутбук розового цвета, а рядом лежали стопкой листы бумаги. Там же стояла металлическая урна для мусора. Пахло гарью, будто в комнате жгли бумагу. Едва уловимый, почти растворившийся аромат.

Чуть дальше возле стола прямо на полу кто-то сложил паки-скоросшиватели. Много папок.

Лера разом вспомнила сообщения от Пашки.

− Это Натины, − шепнула Лера самой себе (из прошлого?). — У неё дома тоже есть распечатки. Она их собирает. Коллекционирует или что-то вроде того.

Подошла ближе, открыла одну из папок.

«Расшифровка разговора. Диалог о смерти близких людей. 17-й год, март.

Знаете, Римма Ивановна, как тяжело хоронить близких. У меня пока не случалось, но я помню тот день, когда мы приехали на кладбище к Лере, где закапывали её дочь. Полгода ребенку было, представляете? А эта наркоманка даже не ревела. Напялила черный очки, воткнула в рот сигарету и сидела себе на лавочке, наблюдала. Я бы её бросила в яму следом за детским гробиком, честное слово…»

Больно кольнуло в затылке. Лера смутно помнила похороны дочери, потому что не верила тогда в её смерть, а значит — не принимала. Осознание пришло через несколько дней. А на кладбище она отстраненно размышляла, что суета вокруг лишняя. Не нужна она. Зачем? Ведь доченька встанет из гроба, рассмеется, покрутит пальчиком, как она любила это делать — и все вернется на круги своя. Люди, очнитесь, никто не умер! Это шутка, морок, галлюцинация!

Однако же, оказалось, что не шутка…

Лера бегом вернулась на первый этаж, где в одной из комнат среди хлама видела большую тряпичную сумку. Вернулась с ней, набила папками под завязку, не разбирая, до чего дотянулась.

Заглянула в урну. Она почти целиком была забита рыхлым серым пеплом. Торчал обугленный уголок листа. Кажется, тут сжигали улики. Около урны лежал коробок со спичками, пустой.

Лера запустила руку в пепел, пошевелила пальцами, подняв облачко серой пыли. Запах гари стал острее. Ничего в урне больше не было.

По коридору слева оказался туалет. Затем — ванная.

Лера приоткрыла дверь и почувствовала, как холодный воздух коснулся её плеч и щёк. Изнутри шёл сквозняк. Провела лучом фонаря по кафельным стенам, раковине, крану и кольцам душа, аккуратно свернутым вокруг него. Ничего примечательного. Свет коснулся ванной и вдруг рассыпался на множество мелких лучей. Точки света застыли на стенах и на потолке, будто капли дождя.

Лера не сразу поняла, что произошло. Она опустила глаза и увидела, что луч света упирается в какие-то полупрозрачные квадратики, которыми, судя по всему, была заполнена ванна. Догадалась: кубики льда. Вот откуда холод.

Но зачем в ванной лёд?

− Твою мать, − пробормотала она, нащупала выключатель, ударила по нему ладонью.

Свет заставил на мгновение зажмуриться.

Ванна была наполнена кубиками льда примерно до половины. Лёд подтаивал, лужицы воды скопились по краям ванной. А еще лёд был прозрачным, и в ярком свете ламп легко можно было разглядеть силуэт, лежащий на дне.

Лера подошла ближе, сгребла лёд в сторону ладонью, обнажая худое лицо с впалыми щеками, закрытыми глазами, ярко выделенными скулами. Кожа была сморщенная, ярко-желтого цвета с мелкими синими пятнышками на лбу, вокруг глаз и подбородке. Рот приоткрыт, а во рту, между тёмных зубов, застрял кубик льда.

В ноздри проник сладковатый запах гнили. Лере сделалось дурно. Она зажала нос ладонью, но не сводила взгляда с мёртвого тела, лежащего в ванне.

Бельгоцкая. Мёртвая. Похожая на мумию из фильмов, только влажная и не кинематографичного цвета.

Она расчистила тело ото льда до пояса. Римма Ивановна была одета в белую ночнушку, плотно облепившую тело. Сквозь ткань проступила небольшая сморщенная грудь. Руки оказались сложены на впалом животе. Кисти посинели, а обнаженная кожа сплошь пошла пятнами.

— Вопросы по поводу безумия Наты еще остаются? — пробормотала Лера самой себе.

Стало страшно. Если в доме есть один труп, то может быть и ещё. Захотелось позвонить Толику, позвать на помощь, чтобы приехал с дружками-телохранителями, раскопал тут все, достал нужную информацию… Но тут же сама себя одёрнула. Это не его дело. Он не хочет ввязываться, ну и пусть.

Лера метнулась в коридор, теперь уже нисколько не осторожничая. Открывала двери во все комнаты, включала свет, осматривалась. Готовилась к самому худшему, например к ещё одной ванне со льдом…

Бегала, наверное, целый час, пока не оказалась снова в спальной комнате, где валялись папки и пахло влажным пеплом. Сердце металось в груди — как и мысли в голове. Она хотела набрать полицию, но осеклась. Как объяснит своё здесь нахождение? Кто поверит бывшей наркоманке и алкоголичке?

Решение пришло быстро: схватила ноутбук, стоящий на тумбочке, запихнула его и ещё несколько папок в сумку, метнулась на первый этаж.

Там ещё поблуждала в темноте, перерывая вещи, раздвигая коробки, разрушая кем-то сооруженный хаос заброшенных предметов. Этот дом был давно и бесповоротно мёртв. Она поняла, почему первый этаж оказался складом — вещи не могли жить без хозяина, а хозяйка ушла навсегда.

Как долго она была мертва? Неделю, две? До смерти Дениса или уже после?

Лера представила, как Ната кладёт труп Риммы Ивановны в ванную, засыпает её льдом, а потом методично стаскивает все её вещи на первый этаж и раскладывает по комнатам. Эти вещи не должны были мешать идеальной жизни Наты, не должны были отвлекать от чего-то, от какой-то цели.

Вот только от какой?

По тёмным комнатам плавала потревоженная пыль. Она забивалась в ноздри и лезла в глаза.

Лера потеряла счёт времени.

В какой-то момент поняла, что находится в комнате, через которую попала в дом. Сквозь дыру в окне проникал ветер, шевелил прозрачные занавески. Полоски света расчертили пол.

На табуретке у стены что-то лежало. Лера подошла и увидела вдруг сотовый телефон — старенький, раскладной, еще кнопочный. Он был холодный на ощупь и совершенно не пыльный.

− Нашла, − пробормотала Лера, усмехнувшись.

Как забавно. Если бы она сразу увидела его, то не блуждала бы по дому, не обнаружила бы Римму Ивановну в ванной.

Впрочем, не факт, что это телефон Пашки. Мало ли чей…

На улице вспыхнул яркий свет, рассек комнату белыми лучами.

Лера вздрогнула, упала на колени, прячась под окном. Донесся шум двигателя. Заскрипел механизм раздвижных ворот. Кто-то приехал.