ведь препозит священной опочивальни был самым близким к императору лицом, но при новом императоре удержаться на прежней должности у Главка шансов нет, во всяком случае, так говорит Иоанн Феомах, поэтому квестор при консуле – это отличная перспектива.

– Нескоро, – ответил на это Главк. – У него очень и очень много дел.

– Скажи ему, что я заходил, – попросил Эйрих.

– Я передам, – кивнул евнух.

Уже вечер, никаких дел больше не было, поэтому мальчик, позвав Альвомира, отвлёкшегося на мраморный бюст Елены Троянской, пошёл в казармы.

В городе затишье, вызванное кровожадной резнёй, учинённой схолариями, истребившими за сегодня на Ипподроме что-то около двадцати тысяч взрослых мужчин. Точные цифры обещают привести в течение следующей декады, потому что трупов слишком много и они рассеяны по всему Ипподрому, а не только на самой гоночной арене.

А вот свои потери Эйрих посчитал очень быстро. Каждый сотник принял отчёт у каждого десятника, а Татий получил конечную цифру и передал её Эйриху.

В бой против мятежников они вступали числом в двести шестьдесят четыре бронных воина. Потерь, не считая десятка-полутора легко раненых, не было.

В бой против двух сотен воинов дворцовой ауксилии они вступали тем же числом, но потеряли, безвозвратно, сто двадцать девять воинов, а ещё двадцать семь больше никогда не смогут быть воинами, а ещё двенадцать, к нынешнему моменту, умерли от ран. И судьба ещё девятерых непонятна – может и выживут…

Итог неутешителен – в распоряжении Эйриха восемьдесят семь воинов, но половина из них имеют лёгкие ранения.

«Мы бились всего ничего, а я потерял больше половины воинов», – с искренней печалью подумал Эйрих. – «Но повезло, что вообще выжили».

Как остготы резали мятежников, так дворцовые ауксиларии резали остготов – это вывод, который лишь укрепил решимость Эйриха кое-что радикально менять в организации остготского воинства, как минимум, своей дружины.

В казармах было пустовато. Мертвецы в соседнем здании, ставшем временной покойницкой. Вопрос с похоронами проясняется сейчас Иоанном Феомахом, который должен действовать максимально быстро и выбить нужное количество мест для могил на городском кладбище. Уже очень скоро мест не будет, когда трупы мятежников начнут выдавать родным.

– Саварик, – кивнул Эйрих франку, сидящему за длинным столом.

Франки держались обособленно, хотя Хумул уже начал потихоньку налаживать контакт с троицей седовласых воителей – в бывшем охотнике, стоило ему вернуться в дружину, проснулась некая нездоровая жизнерадостность и склонность к деятельности. Эйриху следует разузнать у него, почему он покинул стезю воина в прошлый раз.

– Претор Эйрих, – изобразил поклон тубант. – Уже уладил дела с консулом?

– У него слишком много проблем, чтобы отвлекаться на дела, терпящие до завтра, – покачал головой мальчик.

– Да уж, потрепали вас… – посмотрел Саварик на немногочисленных остготских воинов, бродящих по казарме.

– Просто не повезло, – вздохнул Эйрих. – Зато можно рассчитывать на щедрую награду для выживших.

– Это да, – покивал франк. – Слышал я о Флавии Антемии, якобы он не жалеет денег, если речь о полезных людях. Но будь осторожнее: если он предложит воинам заменить дворцовую ауксилию, то я даже за своих не могу ничего обещать. Поставит, скажем, три силиквы в день для рядовых воинов, сможешь перебить большей монетой?

– Посмотрим, что будет делать консул, – пожал плечами Эйрих. – Когда будете давать клятву?

– Завтра или послезавтра, – ответил Саварик. – Надо дать раненым оклематься и вообще прийти в себя после такого. Злые воины у императора…

– Предатели, но да, злые… – согласился Эйрих, дотронувшись до левого бока.

Как-то он сам не заметил, но его зацепило плюмбатой, что прошло незамеченным в горячке боя, а сейчас там синяк.

– Так, говоришь, две силиквы каждому рядовому дружиннику у тебя? – поинтересовался Саварик, решивший поддержать разговор.

– Так и сказал, – кивнул Эйрих. – Условия ты уже слышал.

– А какие последствия? Что мы получим помимо денег? – спросил франк.

– Битвы, – усмехнулся Эйрих. – И тяжёлые тренировки. В моей дружине воины будут обречены научиться сражаться лучше, чем дворцовые ауксиларии, и даже лучше, чем самые опытные схоларии. Потому что сегодня я понял одну вещь – мы были недостаточно хороши.

– Хочешь научить нас сражаться как римляне? – уточнил Саварик.

– Нет, – покачал головой Эйрих. – Я хочу научить вас сражаться как римляне времён принцепса Октавиана Августа. И у меня есть для этого подходящие книги.

– Мы будем учиться читать и потом постигать военную науку по книгам? – скептически усмехнулся один из франкских воинов, сидящий в паре столов от них.

– Книги читать буду я, – ответил на это Эйрих. – Вы же будете делать то, что я говорю.

/7 сентября 408 года нашей эры, Восточная Римская империя, г. Константинополь/

– Вот твоё золото, Эйрих, – подвинул консул поднос с монетами.

Эйрих бегло посчитал деньги и с некоторым удивлением насчитал что-то около двухсот солидов.

– Это вдвое больше, чем мы уговаривались, – произнёс он.

– За уничтожение двух центурий предателей, – сказал на это Флавий Антемий. – Я умею быть щедрым с людьми, приносящими пользу.

– Это красит человека, – усмехнулся Эйрих, доставая пустой кошель и сгребая в него часть монет. – Альвомир, возьми кошель и дай мне пару новых.

Двести солидов – это чуть меньше двух мин,[40] поэтому пусть их тащит Альвомир, которому не в тягость.

Переместив монеты в кожаные кошельки, Эйрих поднял взгляд на консула.

– Хочешь служить мне? – спросил тот.

Это был очень хороший вопрос.

С одной стороны, можно достичь небывалых высот в политике, а также получить, со временем, под командование лучших воинов Римской империи.

Но с другой стороны, будет предел, всегда будет император, который имеет больше прав на престол, а попытки узурпации, если смотреть на жизнь реалистично, зачастую обречены на провал. В племени остготов Эйрих уже имеет довольно высокое положение с возможностью, когда наступит правильное время, забраться на самую вершину.

– У меня есть долг перед Сенатом и народом остготов, – ответил Эйрих.

– Жаль, – с искренним сожалением произнёс консул Флавий Антемий. – Но я ведь могу рассчитывать на твою дружбу?

– Мы сделали слишком много хороших поступков друг для друга, – улыбнулся Эйрих. – Не сомневайся даже, что я твой друг.

– Знаешь, признаюсь… – консул достал из ящика в столе бутылку вина в глиняной амфоре. – … в ложе на Ипподроме, мне на миг показалось, что это ты всё это устроил.

– Заговор? – усмехнулся Эйрих. – Я очень недолго в Константинополе, как бы я мог столько успеть?

– Нет, я понимаю сейчас, что это ерунда, – слабо улыбнулся Флавий Антемий. – Но тогда мне показалось, что такой человек, как ты, мог бы устроить что-то подобное.

– Мог бы, – не стал кривить душой Эйрих.

– Возможно, это даже хорошо, что ты отказался от службы мне, ха-ха! –