Я отомщу Белафу за то, что заставил меня бежать. За то, что убил Нейфилу. И самое главное, за то, что присвоил мою вещь. Мой портал.

Пока мы разговаривали, я счистил огненную сеть заклятья с памяти Каттая, чтобы она не досаждала щекоткой, и впитал пару нитей из клубка, заглушив голод.

Уже попрощавшись с Нейфилой, я не удержался от ремарки.

Жаль, что кристаллы исчезли.

Девушка вскинула брови.

«Но это же болезнь! Без них намного лучше».

Объяснять ей эстетику неправильного я не стал — вряд ли она поняла бы её. Ограничился тем, что сказал:

Красный цвет тебе шёл.

«Вот как…»

Нейфила погрузилась в раздумья, а я вынырнул из медитации, оставив девушку привыкать к новому дому.

Я был рад тому, что не повредил её сознание, но это был лишь первый шаг.

Когда я читал про размножение безликих, то предположил, что они делили собственное зерно и его часть внедряли в колонию червей, которую отселяли от себя.

Но что, если вдобавок к частице зёрнышка пересадить в новое тело захваченную душу?

Безликий по-прежнему сидел в клетке на задворках сознания. Материал для исследований он мне предоставит — никуда не денется.

В перспективе я получал такого же разумного безликого, каким был я сам. Я сомневался, что на свете отыщется ещё одна Нейфила, которая по доброй воле согласится быть съеденной, но для эксперимента хватит и её.

Выполню ли я обещание, если таким образом излечу её от Морфопатии?

Девушка казалась искренней, когда говорила о покорении Бездны. И о том, что желает помогать мне до самого конца.

Я вспомнил сбивчивую речь Нейфилы, когда она пыталась заставить меня съесть её. Вспомнил, как увидел в ней тягу к свободе, а также недавнюю вспышку эмоций.

И захотел воскресить её, несмотря ни на что.

Параллельно с размышлениями я проглотил жезл и обследовал пещерку. Возле стелы мне попалась расщелина.

Неужели выход наружу здесь не скрывала магия?

Лаз был узким, но телосложение Каттая позволяло пролезть через него. Я ощупал выступы в скале и присмотрелся. С той стороны доносился тусклый, едва различимый свет.

Отлично. Это не тупик. Я выберусь из каменного мешка.

Кожу обдерёт сильно, но тут сам виноват — мог бы лучше укрепить её.

Предстоявшее испытание не могло омрачить моей радости.

Больше не нужно таиться. Можно заняться своим развитием без оглядки на проклятую ведьму.

Сменив облик, я выждал, пока глаза привыкнут к темноте, и соорудил из тряпок, раньше принадлежавших Нейфиле, подобие набедренной повязки. После чего, преисполненный надежд и грандиозных планов, я устремился в неизвестность.

Глава 18

Лаз был ещё уже, чем показалось сперва. Я окрестил его шкуродёром из-за многочисленных шершавых выступов, которые оставили на коже немало ссадин и порезов. Временами приходилось извиваться почти по-змеиному, выкручивая плечи до неприятного хруста. Даже худосочное телосложение Каттая не всегда выручало: в некоторые щели без проблем мог протиснуться разве что ребёнок.

Наверняка из каменного мешка со стелой был и другой выход. Не стала бы Нарцкулла выламывать себе все кости, чтобы выбраться оттуда. Мне же лёгкие пути волшебства доступны не были, и я пробирался как мог, оставляя за собой дорожку из капель крови, что оборачивались мёртвыми червями.

Из узкого хода под высокие своды я вывалился чуть ли не кубарем. Лаз выводил не на поверхность — в другую пещеру, в которой густую темень разгоняли лишь маленькие жёлтые кристаллы, росшие на стенах.

Пожалуй, разгоняли — слишком громкое слово. Они слабо мерцали, освещая пространство на полметра вокруг себя. В лучшем случае камни могли служить ориентиром, чтобы не врезаться в стену, но не более.

Человеческие глаза видели не дальше вытянутой руки. Перед глазами безликого же предстала завораживающая картина.

Я стоял в широкой пещере, поросшей каменными сосульками. С потолка свисали обычные наросты, с концов которых изредка срывались капли воды, но со сталагмитами дело обстояло иначе. На них сохранился рисунок коры, кое-где на изломе камня проглядывали кольца ветвей, виднелись округлости шишек. Неведомо как погребённый в каменной толще, здесь застыл тысячелетний лес. Стволы древних деревьев покрывала серовато-белая оболочка, на которой тут и там прорастали светящиеся кристаллы.

Я ощутил странное спокойствие — словно вернулся домой из долгого путешествия. Чувство не принадлежало мне, оно шло из удалённого уголка разума, куда я загнал безликого. Тело порывалось прижаться к стене, подальше от жёлтых камней, и так, крадучись, двинуться на поиски добычи.

Больше сомнений не было. Меня перенесло на третий слой, на родину безликих.

«Лабиринтум!» — вдруг прозвучал тихий голос в голове. Я невольно вздрогнул и осмотрелся в поисках телепата, пролезшего ко мне в сознание — мало ли какие твари водились в пещере. Но окрестности были пустынны, а секундой позже я сообразил, что знаю обладателя — вернее, обладательницу — загадочного голоса.

Нейфила? Ты можешь разговаривать со мной вне медитации?

«Не знаю, что ты подразумеваешь под медитацией. Черноту, в которой обитает туман? Тут так скучно… Я захотела увидеть что-нибудь, хоть что-то, и вдруг на мгновение передо мной предстала одна из пещер Лабиринтума. Я громко вскрикнула — и ты услышал. Я и сейчас ору изо всех сил. Чувствую себя глупо, будто стараюсь докричаться до другого края Бездны».

Признание девушки было полной неожиданностью.

Неужели отныне она будет смотреть на мир моими глазами?

Я укрылся от монстров в крошечной нише у каменного дерева и нырнул в пустоту к клубкам. Там меня встретила усталая Нейфила: первый контакт со мной в реальности вымотал её.

Я вновь обратил внимание на то, что, в отличие от Каттая, который даже в форме призрака пребывал на грани истощения, образ Нейфилы ничем не напоминал об измождённой рабыне. Хотя… она же призвала одежду, когда сообразила, что появилась голой. Видимо, и свою внешность она контролировала схожим образом.

У неповреждённой души оказалось на удивление много власти в моём воображении. Всколыхнулась паранойя, но я отмахнулся от неё.

Причин сомневаться в девушке у меня не было.

Я поговорил с Нейфилой, чтобы определить границы её влияния на внешний мир.

Она могла видеть то же, что видел я, если сосредотачивалась, но образы были мимолётны, а само действие требовало много усилий.

Управлять моим телом она даже не пыталась. Когда я попросил её попробовать, она крепко зажмурилась и с минуту просидела так, но у неё ничего не вышло. Она даже не ощутила связи тела с собой.

Зато она могла разговаривать со мной, улавливая мысли, направленные к ней. Это тоже давалось ей нелегко, но перспектива обрести постоянного собеседника затмевала любые трудности.

Нейфилу обрадовала возможность видеть что-то помимо мглистой пустоты моего внутреннего душехранилища. Да и я сам был не в восторге от перспективы шататься по бесконечным подземельям в полном одиночестве. Разговоры с девушкой могли здорово скрасить досуг и принести пользу благодаря её знаниям о Бездне.

Уже собираясь вернуться во внешний мир, я заметил новую странность в облике Нейфилы.

Почему… Твои глаза стали красными?

Прежде напоминавшие пасмурное небо, радужки девушки приобрели багряный оттенок, словно у небосвода на закате.

Щёки Нейфилы тронул слабый румянец.

«Ты же сказал… Что мне идёт красный. Ну как, нравится?».

Я не стал говорить, что имел в виду нечто другое, но перемена была ей к лицу, так что я ответил честно:

Да. Прекрасно выглядишь.

На губах Нейфилы заиграла счастливая улыбка. Я хмыкнул: мало же ей нужно для