сквозняк, от холодного воздуха Уитни задрожала и повернула голову в сторону открытого окна.

Возле кровати, освещенная лунным светом, виднелась фигура.

Уитни почти сразу узнала в ней Лорен.

– Где моя дочь?

Лорен нисколько не смутилась и не отступила. В ее руке что-то сверкнуло. Что-то, похожее на блеск металла.

Неужели нож?

– Скажи мне, где она! – потребовала Уитни.

– Она не хочет, чтобы ее нашли, – ответила Лорен.

Как смеет Лорен так разговаривать с ней?! Как у нее хватает наглости отрывать мать от дочери?!

Лорен отступала назад, к открытому окну. Нельзя дать ей скрыться! Уитни бросилась вперед, пытаясь схватить девушку, но ее руки поймали только воздух. Ошеломленная, Уитни закрыла и вновь открыла глаза. Заметалась по комнате.

Лорен нигде не было.

Она только что стояла здесь!..

С другой стороны, Лорен никак не могла проскользнуть мимо Уитни. Да и окно было приоткрыто лишь слегка, – человеку не пролезть.

Привиделось?

Уитни почувствовала странное головокружение. Опустившись на край кровати, она сделала несколько глубоких вдохов через нос, выдыхая через рот, как учил ее доктор Картер много лет назад. Перед глазами все плыло. Вдох через нос. Выдох через рот. Головокружение не проходило, надо закрыть глаза…

Когда Уитни вновь проснулась, она лежала поверх пледа, положив голову на подушку. Свет был включен. Окно закрыто.

Глаза слезились, затекшая шея болела. Уитни приподнялась, опираясь на руки, и оглядела комнату. Все вещи стояли на своих местах.

Она соскользнула с кровати и босиком направилась в прихожую. Все лампы были включены, квартира светилась, как рождественская елка. Дверь в комнату Амелии стояла распахнутой, свет горел. Кровать выглядела так же, как днем, – сползшее покрывало, одна сторона свисала ниже другой. А дверца шкафа была закрыта.

Должно быть, ей все приснилось.

Глава 23

Когда Митч ударил Милли в первый раз, я сказала, что она должна с ним расстаться.

– Вот еще! Зачем делать из мухи слона? – ответила Милли.

– Милли, он ведь ударил тебя!

– Случайно.

– Как можно ударить случайно?

Смутившись, подруга покачала головой.

– Ну… не совсем случайно, конечно. Скорее, погорячился. – Она сделала движение рукой, словно отмахиваясь от меня. – Да я сама виновата.

Вот даже как…

– Ты серьезно?

– Совершенно серьезно, – твердо сказала она. – Я тогда рассердилась, ну просто как ведьма, устроила дикую сцену. Вроде как сама напросилась.

– О чем ты?

– Да он отправился на тусовку без меня. Ты в тот раз была занята. Я умоляла его взять меня с собой, а он сказал, что пойдет один, мол, на мальчишник. А потом, прикинь, я узнаю, что там были девушки! Ну, тут у меня просто крышу снесло.

– И в чем тогда ты виновата? Кому приятно узнать такое?

– В том-то и дело, что я была не права. Ведь те девушки пришли с другими парнями, не с Митчем. Он понятия не имел, что они там будут.

– Ну, знаешь ли, это не основание тебя бить.

– Говорю же, я была в бешенстве, вела себя как фурия, ругалась и обвиняла его. Хотя он ничего такого не сделал. – Милли пожала плечами. – В общем, сама довела его до белого каления.

– Зачем ты его оправдываешь? Главное, он посмел поднять на тебя руку!

– Что теперь говорить… – Тяжелый вздох сорвался с ее губ. – Дело прошлое. Больше такого не повторится. Он обещал.

– А если повторится?

– Не повторится, – сказала Милли, но, когда я открыла рот, чтобы возразить, она добавила: – А если повторится, я с ним порву.

Мне ужасно хотелось ей поверить, и все же я не поверила. Она без ума от него, видно было невооруженным взглядом.

Вот только он не любил Милли. Так сильно, как я.

И нужно, чтобы она поняла это, пока не поздно.

Глава 24

Воскресенье, 2:30, через тридцать три с половиной часа после расставания

Уитни зашла в гостиную проверить, как там Натали. Подруга, свернувшись калачиком, крепко спала на диване. Укрыв ее одеялом, Уитни выключила свет в комнате. Было тихо, ни звука не раздавалось за тонкими стенами квартиры. Ни шума машин, ни детских голосов, ни разговоров взрослых. Значит, сейчас глубокая ночь.

Уитни все отдала бы, чтобы вернуться в прошлое. На год. На месяц. Даже на неделю. В любое время, лишь бы не оставаться в сегодняшнем дне. В любое время, когда Амелия была дома, в безопасности.

Когда Амелия была совсем маленькой, Уитни наслаждалась каждой секундой. Смотрела на дочь, пока та спала. Сделала десятки фотографий и видео с ней. Эти месяцы четко запечатлелись в памяти. Каждая минута. Любые подробности. Амелия была для нее даром небес, которого она не заслуживала.

Однако в конце концов суета жизни взяла свое. Дни сменялись неделями, воспоминания становились более туманными. Фотографии и видео она делала все реже.

Сегодня, однако, жизнь вновь замедлилась. Каждая деталь проявлялась с предельной четкостью. Почему время замерло именно сейчас?

Уитни знала обо всех ужасах, которые могли произойти с шестнадцатилетней девочкой-подростком, но не позволяла разыграться воображению.

В горле пересохло. Когда она в последний раз что-нибудь пила? Наверное, когда Натали приготовила чай. Сколько же часов назад?

Уитни пошла на кухню и взяла бутылку воды. Наверное, стоило перекусить, но сейчас она не смогла бы проглотить ни кусочка. Уитни была не из тех, кто набрасывается на еду при любом стрессе. Как раз наоборот, она напрочь теряла аппетит. Когда они с Дэном разошлись, Уитни исхудала так, что ее считали больной анорексией.

Взяв бутылку воды, она снова пошла в комнату Амелии. Недавний сон не выходил из головы, посеяв смутные догадки. И, возможно, направление поисков…

Войдя в комнату, Уитни поставила бутылку на комод и открыла дверцу шкафа. Несколько джинсовых курток и несколько свитеров – вот и все, что там висело. На полу стояли несколько пар сандалий и пара кроссовок. Два любимых свитера дочери исчезли. Так же, как и ее конверсы; впрочем, в пятницу на ней были именно они. Рядом с обувью стоял чемодан Амелии. За ним мелькнуло что-то красное. Дыхание перехватило, а в горле возник ком, густой, как арахисовое масло, когда она взяла в руки белую джинсовую куртку, разрисованную красным маркером. Грубые, небрежные штрихи напоминали кровоточащие порезы на коже. Уитни прижала куртку к лицу, глубоко вдыхая родной запах.

Накатили воспоминания…

– Амелия, что ты делаешь?! – Уитни застыла в дверях комнаты.

Восьмилетняя Амелия, сгорбившись, сидела над своей совершенно новой белой джинсовой курткой – той самой, на покупку которой ее мама копила не одну неделю! – с красным маркером в руках. Увы, катастрофа