уже произошла. От первозданной белизны не осталось и следа, куртку покрывали штрихи красного маркера, и она походила на грязный лист в книжке-раскраске.

Амелия опустила глаза, не в силах встретиться взглядом с матерью. Ее нижняя губа дрожала.

– Я же говорила тебе, что хочу красную.

И правда говорила. Только уже после того, как Уитни купила белую. И срезала бирки. И, что еще хуже, после того, как Амелия успела поносить обновку и даже испачкать рукав.

В душе Уитни поднялся гнев. Денег на новую куртку сейчас не было, и она уже собиралась отругать Амелию, но при виде ее жалобного личика осеклась. Зачем ругать? Судя по пылающим щечкам, Амелия и так раскаивается в том, что натворила.

Уитни опустилась на колени рядом с дочерью, протянула руку и коснулась края рукава. Пальчики Амелии, которыми она вцепилась в куртку, были красными от краски.

– Не так уж и плохо. Говори всем, что у тебя куртка в стиле «потертый шик».

– Это что такое? – спросила Амелия.

Уитни хихикнула.

– Последний писк моды.

Однако Амелии легче не стало.

– Я сделала глупость. – Она скрестила руки на груди и надулась. – Просто мне хотелось быть крутой, как Ева.

Ева была самой популярной девочкой в классе Амелии. Уитни много слышала о ней.

– Попробую отстирать. У меня есть хороший пятновыводитель, – сказала Уитни, надеясь, что ей удастся спасти куртку.

В итоге ничего не вышло. Амелия орудовала несмываемым маркером, и полностью вывести краску не удалось. История, ставшая для девочки тяжелым уроком, со временем превратилась в тайную шутку, которая еще долго была у них в ходу.

Фраза «красная куртка» стала паролем. Амелия использовала ее, когда возникали какие-то трудности. К примеру, если, уйдя к подруге с ночевкой, она вдруг хотела вернуться домой. Или затосковала в гостях у отца. В таком случае Уитни должна была придумать предлог, чтобы заскочить к ней, обнять и успокоить. От Амелии требовалось только позвонить и сказать что-нибудь о красной куртке. «Мам, ты не могла бы постирать сегодня мою красную куртку?» Или: «Я не могу найти красную куртку. Ты не знаешь, где она?» И Уитни всегда отвечала «конечно», что на самом деле означало: «Я помогу тебе. Я с тобой… всегда».

Уитни отложила куртку. Провела ладонью по лицу. И продолжила поиски.

На верхней полке в шкафу нашлись ремни и пачка бумаги. Уитни просмотрела листы; все страницы были пустыми. Потянувшись, она провела по полке ладонью, проверяя, нет ли в глубине чего-нибудь еще. На пальцах осталась только пыль. Затем Уитни подошла к столу Амелии и выдвинула ящик. Тот заскрипел в знак протеста, как будто его не открывали много лет; на пол веером посыпались бумаги. Несколько старых школьных газет. Черновики. Конспекты. Некоторые страницы Уитни сперва приняла за дневниковые записи или письма, однако они оказались набросками эссе.

С пола, среди бумаг, смотрело ее собственное улыбающееся лицо с нескольких фотографий. Снимки были сделаны в фотокабине несколько месяцев назад на свадьбе у Марка. Улыбнувшись, Уитни скользнула взглядом по всем четырем фотографиям. На трех – они с Амелией в карнавальных костюмах: огромные очки, большие шапки с оленьими рожками. На последней, сбросив с себя костюмы и шапки, они улыбаются, крепко обнявшись. Лицо Амелии светится радостью, глаза сияют. Счастливый день – много танцев и смеха. Было так хорошо, что ушли они чуть ли не самыми последними из гостей.

Стремясь подольше удержать приятные воспоминания, Уитни открыла на телефоне аккаунт Амелии в «Инстаграме». Она пролистала страницу в поисках фотографий со свадьбы, но не смогла их найти. Остановилась и снова пролистала все снимки прошлого лета. Не найдя фото со свадьбы, в замешательстве провела указательным пальцем вверх по экрану. Уитни знала совершенно точно, что снимки со свадьбы Амелия разместила. Раньше она видела их в аккаунте дочери. Амелии очень нравилось, как она выглядела в тот день, – в желтом сарафане и золотых босоножках с ремешками. И даже автозагар, по ее мнению, у нее получился «очень в тему».

Уитни продолжала просматривать фотографии, и ее сердце сжималось все сильнее. Исчезли не только фотографии со свадьбы, но и все снимки, на которых они с Амелией были вместе. Почему? Амелия удалила их сама, или это сделал кто-то другой?

Неожиданно из телефона раздалась мелодия, на экране высветилось имя и фотография Джея. Слава богу!

– Джей!

– Уитни, – прошептал он тихо, почти не слышно.

– Джей, что происходит?!

– Прошу, не звони мне больше.

Уитни с трудом разбирала его слова.

– Я просто пытаюсь понять, что, черт возьми, происходит. Я приходила к тебе домой. Оказывается, ты там не живешь.

– Да, не живу, – продолжал шептать он. – Это дом моего брата.

– Зачем же ты приводил меня к своему…

– Джей? – откуда-то издалека раздался приглушенный женский голос.

– Буквально минуту! – громко сказал он. Затем прошептал: – Я женат, ясно тебе?

– Что?..

– Слушай, я, конечно, виноват перед тобой, прости… Но такого я никак не ожидал! Это уж слишком! Ты идешь к моему брату, а потом мне звонят из полиции.

– Полиция связалась с тобой?! И что ты им сказал?

– Что не знаю, где твоя Амелия. И как только тебе в голову пришло приплести меня! – от возмущения Джей шумно выдохнул. – Короче, я совершил ошибку. Не стоило заговаривать с тобой в баре в тот вечер. Не звони мне больше.

Телефон смолк.

Уитни опустилась на край кровати Амелии, и матрас просел под ней. Она уперлась на пальцы ног и слегка отклонилась назад, пытаясь сесть поудобнее. Не было равновесия и в душе. Внутри все трепетало, спазм сковал горло, не давая вздохнуть, а нервная дрожь, которая била ее со вчерашнего дня, становилась все сильнее. При мысли о том, что Джей не использовал ее, чтобы подобраться к Амелии или украсть деньги, Уитни стало чуть легче. Но женат?..

Как можно было не замечать тревожные сигналы? Та квартира. Сверхурочная работа, долгие командировки – и всегда именно по выходным… Где были ее глаза? Почему она отказывалась видеть очевидное?

Уитни знала почему.

Дело было в Амелии. Дочь сильно отдалилась от матери. Отчуждение между ними росло, казалось непреодолимой пропастью. Уитни чувствовала себя одиноко и отчаянно нуждалась в близком человеке. Джей заполнил эту пустоту – по крайней мере, до какой-то степени. Когда дочь начала отдаляться, Натали сказала Уитни: «Ты хорошая мать, выполнила свой долг, девочка повзрослела».

Для детей на родителях белый свет клином не сошелся, у них своя жизнь и свои интересы, это неизбежно.

Уитни поверила подруге. Вот почему, как ни больно было Уитни из-за стены, выросшей между ней и