Я знала, что обнаглела.

Я читала это на лице Максима, я видела в глубине его зрачков плохо скрываемое раздражение.

Обычно он контролировал свои эмоции лучше. Быть может, только что я зашла за край.

Но сегодня моя стратегия — идти напролом.

Мы смотрели друг другу в глаза. Долго.

Мне хотелось, чтобы он сорвался. Чтобы его обычное хладнокровие изменило ему окончательно. Пока он сдерживался, мне сложно было его понять.

В принципе, Ланских добился от меня того, чего хотел изначально — секс между нами случился, пусть немного странный. Не дикий и необузданный.

Не знаю, даже. Рациональный? С моей стороны точно нет, с его — непонятно.

Я бы и дальше продолжила его провоцировать. Но мне нужно было поговорить с бухгалтером. И все ещё с глазу на глаз.

— Тебе есть что скрывать от меня?

Ни один мускул не дрогнул на его красивом лице. Каменная маска, за которой снова спрятались все эмоции. Ланских не хотел раскрываться.

— А может, ты боишься, что у мужа были от тебя маленькие грязные тайны?

Его губы расплылись в улыбке, но глаза по-прежнему оставались холодными и серьезными.

— Что?

Захотелось отодвинуться. Глупости. Не было у Лёши от меня никаких тайн, я бы знала. Он простой, как три копейки… был. А Максиму просто захотелось меня уесть.

— Или ты думала, что только у тебя могут быть секреты?

Он вышел, оставив последнее слово за собой. Я бы возразила ему, я хотела возразить.

Но слова застряли в горле.

Если я обманывала, не занимался ли тем же Леша? На первый взгляд, ему нечего было от меня скрывать. Но когда зерно сомнения посеяно, любой факт можно притянуть за уши…

— Сукин ты сын, Ланских, — пробормотала я. Он все верно рассчитал. Теперь я постоянно буду об этом думать.

Вероника Сергеевна вошла через пять минут. Я почему-то ожидала увидеть главбухом женщину в возрасте, крупную, солидную. Почему-то именно так, мне казалось, должен выглядеть типичный главбух.

Но Вероника мне понравилась. Высокая, стройная, с темными густыми волосами, подстриженными в каре. Она носила круглые очки, в духе Гарри Поттера, за прозрачными стеклами скрывались умные и внимательные глаза.

— А я вас помню, — кивнула она, занимая свободный стул. Голос у нее тоже был очень спокойный и располагающий, — мы за соседними столиками на корпоративе сидели.

Теперь и я вспомнила, почему ее лицо казалось знакомым. Моя легенда не выдержала никакой критики.

— Я вам буду благодарна, если вы не будете говорить остальным, что я жена Лёши.

— Хорошо, — согласилась она. — Такая трагедия… мне очень жаль. Соболезную.

— Спасибо, — на такие слова я не знала как реагировать. «Спасибо» звучало по-дурацки, а что ещё скажешь? Почему-то в ее присутствие думать о Лёше было больно. В носу щипало, и прикусила щеку изнутри, чтобы переключиться. Нельзя здесь разрываться, это будет полное фиаско.

— Вы, наверное, хотите узнать про тот день? — подсказала она, перенимая инициативу. Я кивнула пару раз с благодарностью, почти справившись с собственными эмоциями.

— Все было как обычно, мы не в первый раз ездим в этот город. Там находится наш филиал, подразделение новое, и пока все встаёт на ноги, приходится лично контролировать. С водителем, потому что так безопаснее, везти с собой документы, иногда деньги, — она посмотрела на меня, может, боялась, что сказала лишнего? Я кивнула, подумав, что не зря настояла на том, чтобы мы беседовали вдвоем. Рядом с Ланских сложно быть разговорчивым.

— Леша ночует с другим водителем в одном номере, мы общались в основном по дороге, на завтраке, иногда в офисе. Но там работы много, не до общения вовсе.

— Вам не казалось, что он выглядел в тот день как-то необычно? — снова тот же вопрос, что и водителю, — может, вел себя странно?

Вероника задумалась. Я молчала. Наверное, это пустая затея. Я не узнаю ничего нового. Оставалась надежда на детализацию звонков, но эту версию и без меня могут отработать в полиции.

— С утра — точно нет, — заключила она. — Все как обычно, шутки, разговоры о погоде. Совершенно точно, — она кивнула даже — а вот во второй половине дня, он отпросился. Сказал, что ему нужно срочно уехать домой.

— А как объяснил? Почему нужно?

— Вы знаете, у него такое лицо было, что я не стала задавать лишних вопросов. Спросила только, все ли в порядке? Подумала, может, умер кто…

Она не договорила, но мы обе поняли ход ее мыслей. Как в воду глядела.

— А вы не знаете, с кем он до этого разговаривал?

Она пожала плечами:

— Я ведь в чужие разговоры не вслушиваюсь. Работы, говорила уже, очень много, цифры требуют полной сосредоточенности. В одном месте ошибёшься, и это за собой цепочкой потащит другие ошибки… А так, ничего необычного я не заметила. С кем-то говорил. С кем не знаю, последнее, только Максима Евгеньевича слышала.

— Максим Евгеньевич?

В горле пересохло. Ледяной тяжестью в животе отдалось предчувствие дурных вестей. Я почти была готова к такому исходу, но до последнего надеялась, что имя Ланских в этом ключе не услышу.

— Да, они часто довольно созванивались. Видимо, Максим Евгеньевич очень хорошо к нему относился. Алексей был славный человек. Мне очень жаль, что я не могу ничем помочь.

— Вы уже помогли, — кивнула я, — давайте не будем начальнику только говорить, что мы его обсуждали, хорошо?

Если Вероника Сергеевна и удивилась моей просьбе, то виду не подала. Попрощалась, вышла из кабинета, а я осталась пялиться в закрывшуюся за ней дверь.

Ну и когда Лешка стал вдруг так близок с Максимом, что они начали созваниваться по несколько раз в день?

Если изначально я считала, что причиной их «дружбы» была я, то теперь вовсе ничего не было понятно.

Кроме одного. Кажется, меня ловко водили за нос.

Максим вернулся в кабинет, одарил меня быстрым взглядом, но я решила не рассказывать ему ничего о своих подозрениях. Это было бы также глупо, как и доверять ему дальше.

— Как прошел разговор? — поинтересовался он, я пожала плечами:

— Ничего стоящего. Никто не знает, с кем разговаривал Леша, а, главное, о чем.

— Распечатка звонков тоже — полная ерунда.

Максим подтолкнул ко мне лист бумаги, на котором была распечатана таблица, напротив некоторых номеров заботливо приписаны имена — бухгалтера, водителя. Последние вызовы на мой номер, с десяток неотвеченных. Сердце заныло болезненно, но я запретила себе даже думать о том что было бы, ответь я на звонок…