– Ружьё есть.

– Ну так….

Тут в кухне появился Саша, он всё как-то то ли услышал, то ли подслушал, с хитрой мордой подошёл и сказал:

– А я слышал, всех пригласили. Мы с Клюквой тоже хотим. Возьмёшь? – это было обращение напрямую к Никите, как к мужчине.

– Возьму, – твёрдо сказал тот.

Таня глубоко, разочарованно вздохнула. Саша тут же ушёл в комнату, громко огласив:

– Пашка, Ольга! На Урал едем на выходные? Наш новый друг приглашает всех! Берём бухач, хлеба и соли, дичи он обещал настрелять!

– Ну вот зачем ты?.. – спросила Таня укоризненно.

– А что, я мог отказать? – удивился Никита.

– Мог! – сказала Таня и вышла из кухни. Никита остался один, повернулся и посмотрел в окно – там шло потихоньку лето. Северное, заполярное лето. Пока без комаров, без особой жары, без солнца. Тучи.

Через три рюмки Никита оказался у себя дома. Вызвал такси и уехал, сославшись, что забыл выключить телевизор. Глупо, конечно, но хоть что-то.

Дома, уже белой ночью, когда солнце ушло светить на северную сторону небосвода, когда птицы чуть приумолкли, чтобы хоть пару часов отдохнуть, он прилёг на диван в зале, подложив себе подушку под голову, посмотрел сквозь потолок и крышу на чистое голубое небо в своём воображении, вспомнил и подумал. Логики в сегодняшней встрече не было никакой. Пять лет никаких известий, пять лет забвения полного, пять лет пустоты и вдруг… Нахлынуло? А что нахлынуло? Что? Если между ними ничего не было, даже малейшего намёка на отношения. Он действительно пытался с ней флиртовать, лез целоваться, но всё это всегда оттеснялось, отстранялось Таней с вечно женским – мы друзья, правда?

Квартира?

Просто вот так – квартира.

Просто вот так – квартира?

Просто продаться за…. Тьфу!

А может, он столь возмужал за эти годы, что стал просто неотразим? Никита не выдержал и рассмеялся так громко, что стены отдали нездоровым эхом.

Брать их всех в горы на Полярный Урал?.. Многие простого бивака у речки не выдерживают, начинают ныть, стонать, пищать, что хотят домой, портят настроение и себе, и всем остальным. Поход маленький насмарку, пикничок не удаётся, всем, кто ныл очень хочется морду набить за испорченный отдых. Ладно. Возьму. Возьму только из-за Тани, а на Таню посмотрю, что с ней происходит?

Горы Полярного Урала в долине Собского перевала, у самой реки Собь, уже поражают воображение любого человека, их увидевшего. Здесь и ель, и лиственница, и ольха повсюду кустами выше человеческого роста, берёзы так просто растут по склонам гор, уцепившись корнями за камни. Камни здесь огромными, широкими каменными «реками» просто выпирают из-под земли, как в долине, так и на склонах. Опасности повсюду, потому как провалится между таких камней нога человека – пиши пропало – не вытащишь, зажмёт. Трава закрывает собой многочисленные ямки, куда тоже провалиться не хочется, часто с гор катятся валуны, весом с полтонны, медведи появились в большом количестве, бродят повсюду, потому как ягоды столько, что и за год не соберёшь. И даже, как говорили люди, снежный человек… Урал.

Они так и поехали до полустанка Сто тридцать четвёртый километр, где вышли, чуть прошли вперёд с полкилометра по реке и встали лагерем на повороте Соби. Горы окружали их повсюду. Горы здесь невысокие, лишь справа высится огромный массив Рай-Из, голая, в километр высотой длинная скала, розоватая, с коричневым отливом. Скала, точнее хребет, так и переводится – Красный Камень. На вершине есть большая чаша воды, из неё вытекает и бьётся по камням тонкий водопад.

Поход был краток, как всё великое, словно Никита организовал его для проверки своих новых и старых друзей. Приехали в субботу вечером, уехали в воскресенье днём. Ночь белая, день уже полярный, сухо, солнечно, солнце даже в горах не заходит. Паша провалялся всё время у костра, пил водку, ел жареное мясо, похлёбку, не срубил ни одного сучка в сухостойном леске. Саша, наоборот, носился с топором, показывая удаль молодецкую, пятидесятилетнюю, швырял топор в каждое дерево, издавая вопль со звуками: «Йя-ах-ху!» Потом топор искал, хорошо хоть, тот был выкрашен в красный цвет. Но Саша таким образом, изображая из себя удалого казака, происхождением от которого хвастался непрестанно, всё же измочалил у костра старую железнодорожную шпалу, и ее щепок хватило для розжига. Остальное было дело техники, как говорится.

Ночью все перепились, кроме Никиты, и ушли спать в палатку Никиты. Никита остался у костра. Сидел, опершись на свой бокфлинт двенадцатого калибра ТОЗ-34, смотрел на реку и всё ждал, когда же Таня вновь что-то ему скажет. Он был просто уверен, что Таня, едва прикоснувшаяся губами к спиртному, обязательно использует такую обстановку для повторения своего осторожного несколько интимного разговора. Ему говорить вроде как и нечего. Он их отдыхать привёз. В палатке долго не могли умолкнуть, кому-то мешал чей-то позвонок, кому-то что-то тыкалось в бок, кто-то жаловался на сучок из-под спальника, расстеленного как матрас… Потом голос Саши громко сказал:

– Оля, ты тута особенно не разваливайся, як корова, тута ещё Таня должна поместиться!

Таня подошла неслышно. Села рядом с Никитой на крутом берегу реки. Вначале молча смотрели на течение, потом она спросила:

– Часто сюда ездишь?

– Бывает.

– С компанией? Девушки?

– Когда как.

– Не страшно? Дико тут.

– А тебе?

– С тобой нет.

Молчание возникло сразу после такого признания. Никита не мог ничего ответить. А что мог ответить мужчина?

– Одному не надоело по жизни так вот шататься? – вдруг спросила Таня, и Никита оценил прямоту. Он лишь пожал плечами. Ответа не было, потому как предложения тоже не было, а вопрос был довольно риторический.

Река была ещё полноводной. У самого берега вода пенилась, на середине течение было стремительным и, если долго смотреть – губительным. Просто шла такая стремнина, что, казалось, не дай бог туда… не дай бог… Мошкара отсутствовала, день уходил печально и ласково. Солнце заходило за гору, чтобы через минуты выскочить обратно, прокатиться по горизонту да пойти вверх по белесому ночному небу.

– Не жалеешь, что университет бросил? – спросила Таня внезапно совсем иное, нежели ожидал Никита.

– Жалею, – сказал он безразлично, – жалею… по жизни не понадобилось бы, а вот «корочки»…

– Только «корочки»? – удивилась Татьяна.

– А что, высшее образование даёт что-то ещё? – удивился Никита, тут же добавил уверенно, – Не думаю. Слишком со многими людьми с высшим образованием приходится работать.

– Где?

– Да я тут регулярно в газете помогаю… общаюсь, в общем.

– И что?

– Ничего. Вот знаешь, просто ничего. Если хочешь – очень часто встречаю просто не очень образованных. Многие, после филологического, даже русского языка не знают. Есть образованные, даже очень, но… всё это сами!.. Понимаешь – сами! Иногда говоришь с человеком и удивляешься, насколько он начитан, но это всё сам человек, а не университет.