– Ну так, – удивилась Таня, – университет и должен давать профессиональное образование, а не общее, что ты хочешь?..

– Да я ничего не хочу уже. Просто как-то в высшем образовании разочаровался.

– Может, потому, что у тебя его нет?

– Может.

Они сидели близко. Близко так, что её бедро просто слилось с ногой Никиты. Никита сделал вид, что так всё и положено.

– Холодно к утру, – сказала Таня и плечами передернула. Никита куртку свою стащил с себя и хотел набросить чисто по-сельски на плечи девушке, но Таня вдруг отстранилась и, улыбнувшись ему, мило сказала так:

– Что ж я – эгоистка какая? Давай на двоих? Не боишься со мной под одной курткой?

– А ты?

– С тобой нет.

Сели под одной курткой. Таня села совсем близко, плечом к плечу, чуть даже на грудь ему сойдя спиной, рукой взяла, да и оперлась о его колено… так и сидели какое-то время, молчали. Может, Таня чего-то ждала?..

Здесь из палатки послышался шорох, резко скрипнул зипер-замок, и наружу с жуткими громкими матюгами вылез Саша. Саша вылез с матюгами, обулся с матюгами, огляделся, почесал у себя на голове, а потом и в штанах, матюгнулся ещё раз, потом пошёл к берегу, где и сидели два голубка.

Вначале Саша налили себе водки полстаканчика, очень вкусно выпил, вытер пятидесятилетние усы, закусил тем, что нашёл, оглянулся на палатку, посмотрел на спины Никиты и Тани, подошёл вплотную, держа бутылку и стакан в руках, сказал речь усталого туриста:

– Ты что, не спал совсем? – спросил он Никиту несколько пренебрежительным голосом, – А что так? Спать не умеешь? Доказать что-то хочешь? Кому ты хочешь доказать? – здесь он налил себе ещё полстакана, выпил, ухватил половник, зачерпнул из котла общего похлёбки, хлебанул весь половник и дальше, – Таньке хочешь доказать? Что ты хочешь ей доказать?

Тут Татьяна куртку с себя сбросила, чтобы Саша её мог увидеть, но тот даже внимания на это не обратил и пошёл рубить правду свою дальше:

– Ты, может, подумал, что ты ей нужен? Да ты игрушка! У меня два высших образования, я ей в два раза тебя интересней, понимаешь, нет?

– Ты про Люду не забыл случаем? – спросила громко Татьяна.

– Что? – как очнулся тот, глянул мутно на Таню.

– Люда в палатке мёрзнет без тебя, – пояснила она.

– Не замёрзнет! – отрезал Саша.

– Вот встань, – то ли попросил Саша Никиту, то ли приказал, – встань, встань, если ты не того… не бздишь!

Никита ружьё положил на землю, встал, Таня тоже поднялась и готова была броситься между ними в любую секунду. Саша занял позицию «номер пять» и в такой позиции внушал дальше:

– Мне вот пятьдесят лет, я всё прошёл, понял, где я только не был… у меня два высших, у меня два ранения под Кандагаром, у меня два ордена и три сотрясения за спасение людей! Что у тебя?.. Н-ну! Что ты можешь? Ты же похож на большой чебурек, который большой, пока его не едят! Что ты тут нам всем показываешь свою удаль молодецкую, у тебя здоровья осталось на два раза посра…

– Саша, прекрати! – потребовала Татьяна.

– Что ты за него испугалась? – удивился тот, – Если он мужик, он за себя постоит, а если он холодец, на хрен тебе такой? Привёз нас тут всех в болото и сидит, как индеец «на часах», сторож хренов! Хоть бы рыбу одну поймал, кот-матроскин!

– Какое твоё дело? – удивилась Таня, – Что ты тогда сюда ехал?

– А поглядеть хотел, что тут за фраер объявился новый? Ну, давай?! Давай, давай! Сейчас я тебя!..

Никита стоял не двигаясь, ничего не ответив, просто смотрел на этого клоуна и молчал. Клоун рванулся к нему, крикнул:

– Маваши-гери!

Попробовал сделать ногой круговой удар в лицо Никите, но нога поднялась только до уровня пояса, тело не удержалось от закрутки, и Саша, со всей своей пьяной дури, рухнул в свежую травку. Таня ухватилась руками за лицо и рассмеялась. Из палатки тут же вышла Люда-Клюква, глянула, сказала:

– Что, Таня, опять твою честь принялся защищать? Идиотина, сколько ж я с тобой мучиться буду?

Саша спал.

Через минуту, когда обстановка разговору способствовала, Никита отважился спросить:

– Не понимаю, как Вы, Люда…

– Да что тут понимать, – улыбнулась та с превосходством мудрой двадцатипятилетней женщины, – у него жена, двое детей, пусть они понимают. Я терплю, пока есть необходимость в этом чудике.

Воскресенье, до самого отхода поезда, прошло в пьяном угаре. Саша пил злобно, Паша пил подробно, пробуя всё, что было. Потом опять спали, потом опять злились, сели в поезд, поехали домой в Воркуту. Праздник закончился.

В этот вечер Таня ещё в поезде сказала, перед самым городом:

– Что сегодня делаешь?

– Отдыхаю, – ответил Никита.

– Один?

Вопрос был столь коварен, что Никита даже дыхание задержал, но спросил:

– А с кем я могу отдыхать? У меня сейчас не с кем отдыхать, у меня сейчас…

– Ну, пригласи меня? – предложила Таня так просто, столь простодушно, что для пошлых мыслей даже места не нашлось.

Никита замер, можно сказать – совсем замер. Замёрз.

– Да я… пожалуйста, – пролепетал он, – во сколько?

– А прямо к тебе поехали с вокзала? Машину «поймаем», они по домам, а мы к тебе? У тебя есть горячая вода?

– Е-есть.

– И халат чистый найдётся?

– Н-найдётся.

– В магазин надо сходить?

– Не обязательно, я не голодаю никогда.

– А красное полусладкое?..

– И это есть…

– Только если ты действительно не против, – сказала она ему на ухо, – одолжений мне не надо.

Он мотнул головой, она поцеловала его за это в щёку.

Никита набрался храбрости и спросил Таню:

– У меня к тебе только один вопрос, нехороший вопрос, прости сразу, но я не могу не задать. Позволишь?

– Задавай. От тебя секретов после такой поездки у меня нет.

– Как звали того парня, за которого ты собиралась замуж? Помнишь? В университете? Он собирался разводиться с семьёй, на тебе…

Пальчик Тани лёг Никите на губы. Она посмотрела на него понимающе, глаза сузила, как-то сердито и даже злобно сказала:

– Валентин. Жена, двое детей и очень… очень большой семьянин и такой же подлец. Всё?..

– Всё. Прости.

– Забыли. Так мы едем к тебе?

– Едем.

Их совместное отбытие на машине немного привело в бешенство Сашу, поставило в удивление Ольгу и Людмилу, но, в общем, прошло всё тихо. Вместе Ольгой Татьяна не вышла, осталась в машине с Никитой. Саша на это сказал: