блажат о Тварях и темнокняжеских демонах, что рвутся на волю. Гуинхаррэн молчит и морщится, хоть мне и доложили, что он потерял нескольких прелагатаев. Тэрглофф доложил, не сам Советник! А за Колючим Змеем зреет такое, что и в страшном сне Корнфлиду со всем его Чародейским Кругом не приснится, — Равнсварт отточенным движением прижала ко лбу изящную ладонь. — Всё изменилось, Адалин. Ты отсутствовал слишком долго. И напрасно считаешь меня глупой.

— Ваше Величество, — Упырь туже стиснул ледяные пальчики и нахмурился. Проворно, не давая высвободиться, поднёс ладонь к губам. — Я так не думал.

— Фладэрик, — горько улыбнулась Айрин, опуская взгляд. — Я благодарна тебе за верную службу и теперешнее милосердие. Но, прошу, не обманывай меня. — Синие омуты блестели невыплаканными слезами. — Не уверена, что смогу это… пережить.

Упырь тихо скрежетнул зубами, сознавая, что растерял сноровку. Надушенная кисть пахла сладко и тревожно — лилией, металлом, бергамотом. Фладэрик задумчиво погладил колечки, гадая, в котором из них девица Равнсварт приберегла отраву специально для него. «Пережить» такой обман не сможет сам прелагатай, уж никак не королева. Прозрачность угрозы умиляла.

— Госпожа, — шепнул в бледные костяшки Адалин. — Мою искренность несколько стесняет церемониал.

На сей раз Айрин выдохнула удовлетворённо и не преминула невинно затрепетать ресницами. А потом неожиданно вернулась к предмету разговора:

— Миридик — единственная возможность Каменной Розы.

— Миридик — наши исконные враги, — не выдержал Упырь, слегка передышавший духмяной ручкой. Он уже чувствовал, как стекленеет взгляд.

— Пришло время объединиться с одним врагом, чтобы победить другого, ещё более опасного, — сообщила правительница веско. Фладэрик подобных заблуждений не разделял.

— Но эти условия… — какие именно, прелагатай не знал и фразы не закончил.

Айрин сокрушенно передёрнула плечами.

— Лучистый Стяг нас не спасёт.

Безумное сосредоточие противоречий, воплотившееся в безупречном теле, потупило прекрасные глаза и огранённым плитам пола внимания уделяло явно больше, чем неприятно поражённому подданному. Несчастный вид Фладэрика не убеждал. Королева собственноручно обезглавила армию Долины, распустила Стяг, прекратила разъезды. Ослепительно хорошенькая, юная и нежная дева подписала им всем смертный приговор.

Айрин между тем прижала ручку к высокой груди. Фладэрик почти проникся.

— Лучистый Стяг — опора Вашей власти, моя госпожа, — напомнил он прохладно. — Без гвардии долина Олвадарани бессильна. Динстманны Короны — всего лишь Ваша личная охрана. Их слишком мало. Министериалы Благородных и воины семей — просто свора, поднаторевшая в усобице, но не в армейской службе. — Прелагатай помолчал, разглядывая нежные, пробрезжившие румянцем скулы. — Вы же и сами это понимаете, — заметил он чуть слышно. — Аманир, Стрэлэнд, они не говорили такого? Грабительский набег или свара с соседом за домен — не чета обороне коронных владений.

— А что мне остается? — прошелестела Королева. Густые, изогнутые ресницы в шёлковом освещении Птичьего Сада отбрасывали на щёки призрачную тень. Фладэрик вздохнул: «Бред! Дичь дурная! Балаган». — По-твоему, от Лучистых нынче много проку? — Столь проникновенный, влажный взор вполне мог и из седла выбить. Упырь скрипнул челюстями. — Ты же видел, читал! С этим не справиться и армии! Нам придётся — слышишь, Адалин? — придётся объединиться с Миридиком. Всё прочее… не важно.

Равнсварт безнадёжно распахнула блестящие страданием глаза. У прелагатая неожиданно пакостно кольнуло в груди: ведь не должна эта клятая змея так смотреть!

— Фладэрик, где ты был всё это время? Я прошу тебя о помощи, — дивный, бархатный шепоток ластился голодным зверем.

Упырь хмурился против воли. Бергамот, померанцы, лилия — ароматный капкан и нарядный кол под ключицу.

— Я не знаю, что делать.

— Ваше Величество, — почти возмутился Адалин, щуря посветлевшие от гнева зенки. — Я — покорный слуга дивноокой. Но я всего лишь гвардеец Стяга. Я не советник.

— Именно поэтому ты стоишь сейчас здесь и рискуешь сломать мне пальцы, — лукаво заметила правительница и тонко улыбнулась. Фладэрик ослабил хватку, но руки монаршей не выпустил. — А от советников мало толку, — продолжала Королева, отступая в изобильно цветущие насаждения.

Когда колючие побеги коснулись монаршей спины, девица Равнсварт вздрогнула и, разумеется, оступилась. Адалин расшифровал послание, поддержал испуганно ахнувшее Величество и ловко притянул к груди. Рдея нежными скулами, госпожа коронного замка прильнула к невыразительному дублету. За пазухой придушенно дёрнулся Позёмыш, но Фладэрик не посмел отстраняться, уж точно не после всего сказанного Равнсварт.

— Очень может быть, — проронил он буднично, наклоняясь к душистому виску. Его калёная невозмутимость сделала бы честь иной статуе. — Во всяком случае, из куста так не выдернут. Да, моя госпожа?

— Мессир Адалин! — голосок звенел серебряными колокольцами. Упырь усмехнулся: венценосная прелестница всегда умела мимоходом, непринуждённо указать зарвавшемуся подданному его место. — Что ты!..

— Ваше Величество! — зов Янарьед Валдэн, урождённой Пирошиэль, сквозил медовым ядом, приторным и въедливым, как забродившая настойка или переродившаяся тинктура нерадивого кудесника. Воплощение сладострастного жеманства не без умысла вопияло из-за поворота. Прелестно вспыхнувшая румянцем госпожа стремительно привстала на цыпочки и проворковала подданному в шею, оглаживая по щеке:

— Приведи себя в порядок, Адалин. Мы договорим после. Твои свитки у меня в покоях, заберёшь их вечером, — а потом змеёй извернулась в тесном кольце рук, ловко высвободилась и привычно оправила платье.

Упырь мрачно прикусил уголок рта: ну, кто бы сомневался.

Глава 5. Алая Башня

Алая башня роскошью убранства уступала лишь грациозной соседке, где обитала сама госпожа-правительница, и красовалась светлокняжеским чертогом на фоне заброшенных холлов нижнего замка. Стены укрывали резные деревянные панели и искусные гобелены, своды коптили редкие факелы, бездымные колдовские чаши освещали изобретательный декор. Окна не превосходили бойниц, как размером, так и расположением, отчего холодные северные сквозняки покоев сторонились. В альковах дежурила не караульная солдатня, а нарядные гвардейчики в подвитых локонах, кружевных сорочках и дублетах c родовыми эмблемами вместо обычных стёганок, что куда лучше сочетались с уставными алебардами.

Адалин подивился нежданному смирению Лучистых: цвет аристократии, бдительно стороживший замковые коридоры, изумлял сам по себе, к тому же бдели «караульные» не организованно, а как будто хоронились по углам. Упырь пристальнее вгляделся в разъедаемые тенями физиономии придворных мужей, большей частью среднего возраста, командиров дюжин и старше, неверным пляшущим огнём обращённые в карнавальную жуть.

Суровые маски таращились из рыжей тьмы голодными полоумными псами.

Что же творится в Розе, если легкомысленный ясновельможный контингент вдруг за ум взялся?

Фладэрик не к месту помянул Эзру и поморщился. Гуинхаррэн ощущал уходившую из-под ног почву и подстраховался. Старый лис, Эзра-Корсак, не мог не подстелить соломки. Но обыграть Тэрглоффа удавалось редко, как минимум, инсценировав собственную кончину, а то и вправду устроив.

Многие товарищи Упыря избежали лап Канцелярии именно этим путём.

Лоранд Латарэт, младший брат Третьего Советника Её Величества, вовремя предупреждённый,