– Мы беседовали после нападения на тебя в Плимуте. Он узнал, что ты лежишь в больнице, и позвонил, чтобы спросить, чем может помочь. Значит, чуть больше года назад.

– Все это время я считала, что, отказываясь говорить об отце, ты меня защищаешь, потому что он равнодушен и ничего не желает знать. Объяснение вполне меня устраивало, поскольку сама я тоже оставалась равнодушной и не желала ничего знать. И вот теперь выясняется, что вы прекрасно общались. Так почему же отец ни разу со мной не встретился?

– Можешь не верить, но ты очень на него похожа, – не обращая внимания на вопрос, задумчиво проговорила мама. На лице появилась мечтательная улыбка, а взгляд устремился за окно, в пространство. – Он подарил тебе Элби, любимого плюшевого мишку. Помнишь его?

Конечно, Имоджен помнила. Помнила, как прижимала его к себе ночи напролет, когда мама лежала в ступоре, приняв сильнодействующее снотворное. Элби помогал справляться с кошмарами, ведь мама никак не просыпалась. Имоджен пыталась вспомнить момент появления медвежонка в жизни, но казалось, что плюшевый друг был с ней всегда – столько, сколько себя помнила.

– Что же, тогда позвони этому человеку, мама. – Имоджен начала терять терпение. – Поступай как хочешь, только знай, что тем или иным способом твой секрет все равно раскроется. А ты можешь контролировать процесс или оставаться в стороне. Выбор за тобой!

Она встала и, не скрывая обиды и гнева, вышла из дома. Эдриан смущенно побрел следом.

Сейчас

Бриджит старалась вести счет дням. Она почти жалела, что перестала принимать таблетки, и все же упорно разминала их в порошок, а потом раздувала по комнате. Постепенно стало ясно, что человек, который держал ее в этом подвале, приходил дважды в день и всегда приносил одну и ту же еду. Бриджит пыталась вести себя по-старому, но изображать состояние наркотического опьянения становилось все труднее. И все же никак не удавалось понять, почему появление похитителя не злит и даже не раздражает. Гнев рождался позже, в одиночестве, спустя несколько часов после ухода.

Она пыталась поддерживать физическую форму, подтягиваясь на перекладине, державшей занавеску вокруг туалета. Начав с двух раз, всего за несколько дней довела результат до десяти. Тренировалась упорно, подолгу. Больше все равно делать было нечего. Бриджит знала, что хотя похититель выглядел выше и крупнее ее, силы ему не хватало. Тело не производило впечатления особого здоровья. Если продолжить настойчивые занятия, то, возможно, когда-нибудь удастся его победить. Правда, сама она отличалась миниатюрным сложением, так что пока рассчитывать было не на что. Работая под прикрытием, заметила, что девушки в доме никакими физическими упражнениями не занимаются, и позволила себе немного расслабиться. Не хотелось от них отличаться: лучше выглядеть так же, как соседки. А теперь, оказавшись в импровизированном подобии тюрьмы, упорно отрабатывала удары, чтобы в удобный момент выключить ласкового надзирателя, хотя шансов на побег было немного. И все же следовало готовиться: нельзя просто сидеть и ждать, когда он потеряет интерес и перестанет приходить.

Бриджит пыталась вспомнить, чему учили на спортивных занятиях в полицейской школе. Вставала возле стены, раздвигала ноги на полметра и опускала бедра, чтобы сместить центр тяжести вниз. Потом принималась бить в стену, поначалу едва прикасаясь. Работала часами, упрямо повторяя одно и то же движение. Через две секунды на третью раздавался глухой звук удара. Хотелось, чтобы в нужный момент сработала мышечная память, а не решение или мысль. Практика. Часы складывались в бесконечные дни, но она по-прежнему стояла возле стены. Раз, два, удар. Двадцать в минуту. Тысяча двести в час. Сменить кулак. С каждым часом приходилось бить немного сильнее, так что косточки начинали кровоточить. Два часа возле стены, потом подтягивание, потом еще два часа возле стены. Посещение. Снова два часа, подтягивание и еще два часа. Даже в объятьях тюремщика Бриджит думала о том, что будет делать, когда он уйдет. Рутина превратилась в смысл жизни. Повторение поддерживало рассудок, давало цель. Без таблеток ум работал четко.

По ночам, лежа без сна, Бриджит вспоминала сериалы. Представляла, что сейчас делают любимые герои, пыталась вообразить развитие сюжета – просто для того, чтобы как-то убить время. Бесконечное время. Она знала, насколько важен сон, а потому из ночи в ночь лежала неподвижно, пока не засыпала, чтобы утром проснуться и вернуться к строгому режиму.

С тех пор, как перестала принимать таблетки, прошло десять дней. Десять дней упорных тренировок. Кожа на кулаках выглядела прочнее, руки стали заметно сильнее. Забрезжил слабый свет надежды.

Сейчас

Эдриан шел домой. В сознании крутились изложенные Фрейзером и Брауном сенсационные открытия, проносились мысли об Айрин Грей. Хотелось с кем-то поговорить, согреть душу. Подойдя к маленькому магазину на углу своей улицы, увидел, как продавщица Ева что-то делает в витрине. Хорошая девушка; за последние месяцы они успели подружиться. Эдриан часто заходил к ней, чтобы поболтать о пустяках; а иногда даже сидел, глядя, как Ева работает, и чувствовал себя легко и уютно.

Он остановился напротив витрины. Магазин уже закрылся, и теперь Ева наводила порядок на полках. Казалось, она никогда не уходила: осматривала каждый пакет, каждую банку, сверяла даты, красиво расставляла товар. Эдриан негромко постучал в витрину. Ева вздрогнула, обернулась и отперла дверь.

– Одна? – спросил он.

– Да. Дими уже ушел домой. – Она заметно нервничала. – Хочешь что-нибудь купить?

– Нет. Просто вышел прогуляться. Пойдешь со мной?

Ева на миг задумалась, взглянула на часы.

– Хорошо, пойдем.

Скрылась в глубине и вскоре вернулась в большом пальто – явно с чужого плеча.

Эдриан радовался холодному ветру. День прошел в душном помещении: пришлось просматривать материал с камер наблюдения и звонить людям, мелькнувшим в кадре вместе с Бриджит Рейд. Все напрасно. Лучше погулять, чем в очередной раз напиться.

Они пошли по улице. Эдриан любил проводить время с Евой, однако почти ничего о ней не знал. Говорила она мало. Как это его характеризовало? Может быть, именно такого общения он и желал. Не любил оставаться в одиночестве, но в то же время о серьезных отношениях сейчас не думал. Хотел чего-то простого. Дружбы.

Недалеко от его дома начался дождь. Капли становились все крупнее. Эдриан взял Еву за руку и зашагал быстрее. Еще сто метров, и они уже бежали к железнодорожному мосту. Вокруг вовсю хлестал дождь. Ева широко улыбалась и моргала, пытаясь смахнуть повисшие на ресницах капли.

– Прости! – воскликнул Эдриан. – Не надо было приглашать на прогулку, когда нависли тучи.

– Люблю дождь. – Она улыбнулась и выставила руки под дождь, пытаясь поймать струи.

– А что еще любишь? – Эдриан посмотрел с интересом. Ева совсем не походила на других людей. Такая простая, естественная, искренняя.