— Что-то Павел Сергеевич там застрял, — пробормотал он и взглянул на небо. — Весь день псу под хвост. Хотел выспаться и с детьми в парке погулять, а завтра утром у меня аукцион в Питере. Сейчас прямо на вокзал, у меня «Сапсан» через два часа. Послушай, дорогая…

Тяжелая дубовая дверь с золотой табличкой распахнулась, на крыльце появился Павел Сергеевич. Он махнул Игорю, и тот поспешил подойти.

— Я в контору, а ты можешь до среды не появляться. Завтра у тебя торги в Питере, на Большой Морской, правильно?

— Да, в «Англетере», — кивнул Игорь.

— Удачи! — Павел Сергеевич пожал ему руку и повернулся к Александре: — Вас подвезти куда-нибудь?

— Спасибо, — ответила она. — Мне тут… Рядом.

Игорь проводил взглядом машину, в которой отбыло начальство, и процедил:

— Смотри, какой он себе свежий «крузак» взял. Каждый год меняет. А я четвертый год не соберусь. Ну, я-то тебя могу куда-нибудь подкинуть? Или тебе правда не надо?

— Что ты, мне в центр, по пробкам, — она покачала головой. — Быстрее на метро.

— Как знаешь…

Они вместе медленно пошли к подворотне, за которой кипел послеполуденный Сущевский Вал. Игорь уже открыл дверцу своей машины, как вдруг остановился и окликнул Александру.

— Да, что я хотел тебе сказать… Четки взял не я, и ты их не брала. Давай исходить из этого. Хозяйке это было невыгодно. У нее сидел покупатель с наличными, ты говоришь, на дьявола ей воевать со страховой компанией? И больше никто из тех, кто был в доме, четки взять не мог, так? Ни теоретически, как ты выражаешься, ни, главное, практически?

Александра кивнула.

— Это значит только одно, Саша, — внушительно закончил аукционист: — В доме был кто-то еще, о ком ты ничего не знаешь. С ведома хозяйки или без ее ведома.

— Но… Как… — проговорила ошеломленная художница. — После того как мы с Ольгой приехали с аукциона, в дом никто…

— Он мог там спрятаться, пока вас не было, — перебил ее Игорь. — Мало ли кому она давала ключи, мало ли кто сам мог их взять и сделать дубликаты. Гость или сосед… В доме без охраны содержится такая коллекция! Чему удивляться? Кто-то подсуетился. Ты не заметила вчера вечером ничего необычного?

— Была страшная гроза… — как во сне, проговорила Александра. — Да ты же сам в нее попал. И в доме ненадолго погас свет. Больше ничего…

— Так проверьте, девушки, сам ли погас свет, — бросил Игорь с чувством превосходства. Он полностью обрел свой былой тон, самоуверенный, не обидно нагловатый и легкий. — Извини, мне пора. Звони, рассказывай, что происходит.

И хлопнул дверцей. Александра проводила взглядом машину, въезжавшую под желтые своды монументальной подворотни, испещренные ячейками, напоминавшими пчелиные соты. Ее слегка знобило от волнения, и она заложила озябшие руки в карманы куртки. В правую ладонь словно сам собой скользнул бакелитовый кубик от настольной игры. Он показался Александре теплым, словно живым.

* * *

Третий звонок Елизаветы Бойко застал Александру в антикварном магазине, куда она по поручению постоянной клиентки сдала несколько картин. Картины эти, малоинтересные марины, выполненные в сухой академической манере, как и следовало ожидать, не продались.

— Жаль, — только и сказала Александра, обнаружив все морские пейзажи на прежних местах.

— Да и мне жаль, — пожал плечами ее старый знакомый, хозяин магазина, эксперт и главный продавец по совместительству. — Если бы не старое серебро и золотишко, мы бы совсем закрылись. Только это еще и идет. Ну и казусы всякие, корсеты, альбомы, сумочки, но это все копейки. Рынок забит, а покупателя нет. Сама знаешь… У кого есть деньги, покупают в Америке и Европе. А у кого сейчас есть деньги? У тебя-то как дела?

Александра помедлила с ответом. После вчерашнего провального аукциона она не могла избавиться от ощущения, что всей Москве уже известно об этой скандальной неудаче под ее руководством.

— Да понемногу, Юра, как у всех… — ответила она, обводя взглядом тесно развешанные на стенах салона картины. — Могло быть хуже. Переезжаю в новую мастерскую, наш дом отдали под реконструкцию.

— А я думал, он заколдованный! — усмехнулся хозяин. — Зови на новоселье, приду с подарком. На что ты так недобро смотришь, позволь поинтересоваться?

— Сама не знаю, — призналась Александра. — На все! Наверное, это какая-то профессиональная травма, но в последнее время мне кажется, что все картины и вещи — поддельные. Вижу, что подлинник, но какой-то червячок ворочается и кусает. Так ведь и рехнуться недолго.

— А у меня та же история! — кивнул Юрий. — Химия достигла небывалых высот. О! Покажу кое-что!

Он зашел за дубовый прилавок и скрылся за ним, присев на корточки и копаясь в ящиках. Александра тем временем рассматривала выставку под толстым стеклом витрины. Ювелирные изделия лежали отдельно. Потускневшее золото, зеленоватым оттенком выдававшее медную примесь, лишь слегка отчищенное почерневшее серебро. Серые слепые бриллианты в старомодных оправах изношенных колец. Портсигар с гербом и вмятиной на боку. Сердоликовая гемма на жидкой цепочке. Неизбежная бальная серебряная сумочка, сплетенная из ячеек. Соседняя витрина хвалилась другим набором, более скромным и причудливым. Здесь были порыжевшие лайковые перчатки на пуговицах, пенсне в кожаном потрепанном футляре, несколько полуразвернутых вееров из слоновой кости и шелка. В углу витрины, на бархатной черной доске, разместилась бижутерия советской эпохи. Барочная громоздкая роскошь и пестрота украшений, чешское стекло, русский янтарь. При взгляде на янтарную брошку в виде паука Александра невольно вздрогнула. «Я становлюсь неврастеничкой, — подумала она, переводя взгляд на витрину с хрусталем и фарфором. — Станешь тут, если тебя чуть не в глаза обвиняют в краже двух миллионов…»

— Вот, полюбуйся! — Юрий выполз из-под прилавка и положил на стекло витрины большую коробку. — Приятель на днях из Китая привез. Дорого, зараза, но оно того стоит. Для реставратора просто клад. Ну, для фальшака тоже. Аутентичные по химическому составу масляные краски девятнадцатого века. Ни один черт не отличит. Свинцовые белила, понимаешь?! Они производят свинцовые белила, запрещенные во всем мире! Любым рентгеном просвечивай, делай соскобы, проверяй! Китайцам наплевать, что люди дохнут на производстве от этого свинца, китайцев же много, да?

Телефонный звонок, раздавшийся в сумке, помешал Александре ответить. Она лишь покачала головой, доставая трубку. Звонила Бойко.

— Что у тебя? — с места в карьер спросила она.

— Лиза, ты каждый час будешь спрашивать? — не выдержав, резко ответила Александра. — Ничего. Я занимаюсь другими делами.

— Нам надо поговорить, — не смутившись, заявила собеседница.

— Что ж, говори… — Художница приподняла крышку коробки с красками, затем вовсе ее сняла, разглядывая тюбики. Юрий деликатно отошел в глубь магазина, чтобы не мешать разговору.