XIV корпус – южнее Завихоста;

XXV корпус – по реке Сан.

Остальные войска 5-й армии, то есть V, XIX и XVII армейские корпуса, находились в резерве и располагались за XXV корпусом.

III Кавказский и гренадерский корпуса совершили марш через Красник и Люблин.

7 октября 5-я армия возобновила отход по той же дороге на Люблин, а затем – по железной дороге в район города Гура-Кальвария, южнее Варшавы. Люблин был оставлен к 15 октября. XXV армейский корпус передали 9-й армии.

Пока войска трех армий совершали марш в северном направлении, оборонительный рубеж по реке Сан занимала 3-я армия Радко-Дмитриева.

Русские справедливо гордятся теми огромными изменениями фронта, которые им удалось проделать, чтобы остановить немецкое наступление. Расстояния не были очень значительными, однако переброски осуществлялись ценой небывалых лишений личного состава, поскольку та жалкая сеть дорог, которая была в их распоряжении, с точки зрения западных специалистов, после непрекращающихся дождей оказалась непроходимой, и к тому же она не позволяла наладить тыловое снабжение солдат на регулярной основе и в достаточных объемах.

Отходящие войска 4-й армии удалось обеспечить значительным количеством предметов тылового снабжения, переброшенных сюда с Вислы. 5-я армия, которая двигалась вслед за ней по тому же маршруту, оказалась в худшем положении, поскольку дороги были уже разбиты. Говорят, в войска в течение шести дней не доставляли хлеб и солдаты по-настоящему голодали. 9-я армия во время своего марша на север снабжалась со складов, которые были заблаговременно организованы в районе Сандомира и Красника.

К тому времени, когда противник занял всю территорию ЮгоЗападной Польши, русские отвели рубеж своей обороны в Галиции к реке Сан. Началась осада Перемышля. Однако на этом успехи неприятеля исчерпывались. Его попытки форсировать Сан и Вислу провалились. К тому же русские готовились парировать наступление противника контрударом в южном направлении против его левого фланга с рубежа Новогеоргиевск – Варшава. По данным немецкого командования, в результате противник принял решение сместить точку нанесения удара к северу от Варшавы с целью отразить контрудар русских войск[15].

Замысел был смелым, однако он сразу же продемонстрировал недооценку противником сил русских и слабую работу его разведки. Имевшихся в его распоряжении сил оказалось недостаточно для выполнения этой задачи. 11 октября они на самом деле вышли к рубежу в 11 верстах от столицы Польши, но на этот раз русские сумели оптимально наладить свои коммуникации, и их силы здесь стремительно росли. 2-я армия уже находилась в Варшаве, 1-я армия разворачивалась северо-восточнее, а ее место на границе с Восточной Пруссией заняла 10-я армия. По железной дороге на этот участок фронта перебрасывались отборные войска из Сибири. По имевшей стратегическое значение железнодорожной ветке Бологое – Седлец, где в мирное время двигались всего по три пары составов, теперь удалось обеспечивать движение 52 пар поездов. Все попытки австровенгерских войск оттеснить армию Радко-Дмитриева с реки Сан оказались безуспешными. Неприятель был вынужден отвести свои войска с Польского выступа.

Понедельник, 12 октября 1914 г. Люблин

В Варшаве возникло положение близкое к панике, и причиной этому стали толпы сельских жителей, наводнивших город после того, как им пришлось бежать из районов боевых действий. Все говорит о том, что русские войска занимают заранее подготовленные оборонительные рубежи, которые простираются от Сокачева через Скерневицы к Гройцам. Все русские верят в победу, но это ни о чем не говорит: они всегда были оптимистами.

Вечером встречался с Пуаре, французским пилотом. Он пребывал в пессимистическом настроении и настаивал на том, что, если русские позволят противнику захватить Варшаву, это продемонстрирует, что с военной точки зрения они являются «мальчиками для битья». По его словам, западнее Варшавы русские имеют шесть-семь армейских корпусов. Возможно, его пессимизм отчасти объясняется тем, что сегодня днем его обстреляли русские, а один из русских пилотов сумел одиннадцать раз продырявить пулями крылья машины француза.

Я покинул Варшаву утром семичасовым поездом, следовавшим в Луков, где в воскресенье 11-го я должен был пересесть на другой поезд и отправиться в Люблин. На вокзале царила ужасающая давка, и мне пришлось силой пробивать себе дорогу в свое купе. Вместе со мной ехал польский доктор. По его словам, санитарное состояние госпиталей оставляет желать много лучшего. Очень часто госпиталь разворачивают в бывших казармах, где царит грязь. Врачи перегружены работой: например, на его 10 докторов приходится 600 раненых.

Русские снова перешли в наступление. 9-го числа в три часа утра 4-я армия начала переправляться через Вислу в районе Ивангорода и Ново-Александрии. Но войска были остановлены огнем тяжелой артиллерии противника. Хорошо укрепленный плацдарм у Ново-Александрии пришлось оставить; вражеские снаряды ложились на понтонный мост, который был уничтожен; многие здания в Ново-Александрии загорелись. Вечером 11 октября артиллерия противника повредила участок железной дороги между Ивангородом и Ново-Александрией. К полудню 12-го числа сообщение восстановили. Начало русского наступления было не слишком удачным, но сами русские считают все это не более чем «локальным успехом противника».

11 октября я благополучно добрался до Лукова, где пересел на другой поезд. Свое путешествие я продолжил в переполненном вагоне 2-го класса в компании шести офицеров, возвращавшихся на фронт после отпусков по ранению. Примерно до часу ночи мы ехали с относительным комфортом, затем в 12 верстах от Люблина нас высадили из вагона и погрузили в неотапливаемый товарный вагон, в котором перевозили моих лошадей. Так мы доехали до станции в семи верстах от Люблина, где прождали еще четыре часа, пока наконец нас не прицепили к санитарному поезду. Все гостиницы были переполнены. Мне пришлось поселиться в пустующей частной квартире, где царил пронизывающий холод, но, по крайней мере, имелась крыша над головой. Весь день, как, впрочем, и вчера, шел дождь. Многие солдаты выглядят измученными, однако русские офицеры утверждают, что такая погода нам на руку, поскольку русские лучше переносят лишения, чем выросшие в городах немцы.

Люблинский вокзал переполнен военнослужащими всех родов войск и частей. Некоторым из них приходится «ожидать» вот уже в течение двух дней. Помощник коменданта вокзала рассказал мне, что вчера отправил по одноколейной дороге в Ивангород 26 железнодорожных составов, а по двухколейному пути туда же через Луков – всего один; небольшое событие, которым он, однако, был явно горд. Русские сейчас имеют преимущество в коммуникациях, однако они не могут оптимально использовать эту ветку, и от этого она приносит им мало пользы.

Кабинет начальника службы тыла переполнен до того, что атмосфера там вызывала состояние удушья. Здесь присутствовали представители различных частей, возвращавшиеся из отпусков по болезни и по ранению. Каждый пытался отыскать свою часть – задача, достойная самого Шерлока Холмса. В здании – четыре небольших помещения, переходящие одно в другое. В двух внутренних комнатках кипит работа: в первой дела вершат чиновники, во второй – офицеры. Львиная доля работы приходится на адъютанта, который, похоже, способен справиться с задачей, непосильной для любого другого. Все окна закрыты, запахи ужасны, повсюду грязь. У каждой двери стоит часовой, а иногда сразу два, вооруженные винтовками. Они не разрешают заходить внутрь никому, кроме офицеров. Этот отдел занимается размещением и обеспечением продовольствием отставших от своих подразделений. Здесь же потерявшихся направляют на фронт, в свои части.