А Рене будто не ощущал всего этого.

– Да не сломаю, не бойся, – отмахнулся рыжий. – Не уверен, что его вообще можно сломать, это же не просто механизм или бытовой артефакт. Другой уровень.

– Тогда зачем ты это делаешь?

Вместо Рене влез Альберт. Доверительно улыбаясь, он встал между ними:

– Он сказал, что хочет изучить его устройство. А если получится, создать что-то новое на его основе.

Стефания тихо фыркнула, и Герман мгновенно переключился на девушек.

– Ситри! – воззвал он к ней, как к самой вменяемой. – Почему ты не остановила этого кретина?

Она отвлеклась от учебника и рассеянно посмотрела на него:

– Зачем?

– Ты почему у нее спрашиваешь? – мгновенно взвилась Стефания. Даже щеки запылали. – Твой приятель, ты с ним и нянчись. Набрал себе целый детский сад. В следующем году обязательно подам прошение о переводе на первый поток.

– Да кто тебя возьмет? – в тон ей фыркнул Рене. – Даже через постель не прокатит, потому что никто директора не видел еще.

Стефания покраснела еще сильнее.

– Hálfviti! – выругалась она. – Чтоб тебя Белая Волчица сожра… – Она резко замолчала, получив от подруги болезненный шлепок по ноге. – Идиот.

Берт забегал глазами с одного лица на другое, не зная, что делать.

– Ребят, вы чего? Фанни, не ругайся, особенно на своем языке, Рене же ничего не понял. Герман, где ты был во время завтрака? Почему без меня? И почему ты так смотришь? Герма-а-ан!

Герман вздрогнул, опуская взгляд. К щекам прилила кровь, стоило только осознать мысль, от которой его отвлек Берт. Стефании удивительно шел румянец, с ее белоснежной кожей и темными косами…

Рене неделикатно кашлянул.

– Ах, да. – Герман нахмурился, возвращаясь к началу. – Никакие эксперименты не оправдывают порчу личного идентификационного браслета. Мы с ними связаны.

Но и Рене больше не улыбался. Опустив рукав, он слез со стола.

– Хорошо. Я все понял. Но не думаешь ли ты, господин Умник, что пора кое-что обсудить?

Все, как по команде, сгрудились вокруг. Герман снова почувствовал нарастающую тревогу. Рене скрестил руки на груди и вызывающе оглядел товарищей. Выждав паузу, он тихо спросил:

– А вам не кажется, друзья, что нас надули?

Герман набрал в грудь побольше воздуха и ответил:

– Нет.

Рене хмурился, но молчал, зато Берт поспешил на выручку, и никогда еще его вмешательство так не радовало.

– Вот и отлично! Учитель Эрно обещал нам все объяснить после инициации. А я так думаю, надо просто лучше кушать и поменьше ссориться. Да?

С этим невозможно было поспорить, точнее, поспорить невозможно было именно с Бертом, когда он так обезоруживающе улыбался и глядел на всех большими сияющими глазами.

– Ладно, – сдался Рене. – Но если нам до конца триместра так ничего и не объяснят, я устрою революцию. Так и знайте.

Серьезно ли Рене говорил насчет революции, но подготавливать ее все равно было особенно некогда. Новое расписание было забито уроками с утра до вечера, относительно свободными оставались часы завтрака, обеда и ужина и еще пару часов после обеда. Зато такой интенсивный график отлично выбивал из головы всякую дурь, как думалось Герману, у которого этой дури внезапно накопилось очень много.

Практические занятия по неорганической магии вела молодая женщина с длинными пшеничными локонами и донельзя милым личиком. Поскольку все ожидали мрачного и пугающего Дамиана Эрно, радости не было предела. Однако небольшой кабинет был занят едва ли наполовину. Одиночные парты стояли в три коротких ряда, но все равно людей было маловато – всего семеро.

Компания Германа была почти в полном составе, только Ситри до занятия не допустили из-за проблем с энергоканалами.

– Что? Это все? – Учитель покачала головой, и накрученные завитки закачались в такт движению. – Ну что же, не у всех синхронизация с магическим фоном происходит быстро. Давайте знакомиться. Меня зовут Алина Кишман.

Рене ахнул так громко, что его услышали абсолютно все. Однако Алина только улыбнулась в ответ:

– Декан Кишман – мой муж, но это не должно вас смущать. Я буду преподавать вам неорганическую магию, а с межмировой историей и геополитикой это не пересекается.

Стефания, сидящая впереди Германа, подняла руку.

– А почему у нас не ведет учитель Эрно? – прямо спросила она, игнорируя порядок. – Его предмет звучал как базовые основы теории и практики магических потоков.

– Верно, – кивнула учитель. – Поднимитесь. Как вас зовут?

– Курсант Дидрик.

Стефания сидела на первой парте и оказалась лицом к лицу с Кишман. Рост у них был одинаковым.

– Учитель Эрно отказался вести практические занятия, курсант Дидрик. Еще есть организационные вопросы или мы перейдем к уроку?

Герман поднял руку:

– Курсант Герман. Почему нас так мало? Остальных ждать не будем?

Мягкий улыбчивый взгляд Алины устремился к нему.

– Практические занятия по неорганической магии проходят небольшими группами от пяти до десяти человек согласно технике безопасности. Когда мы начнем разучивать приемы боевой магии, мне нужно будет внимательно следить за вами всеми. Понимаете?

– Так точно!

– Тогда начнем с азов. У меня есть данные вашего магического сканирования, и согласно им каждый из вас имеет склонность к той или иной Стихии. Кто напомнит мне теорию Стихий? – Она опустила глаза в журнал. – Курсант Кельвин?

– Я! – Берт подскочил с такой готовностью, будто в словах учителя заключалась какая-то ее личная магия. – Есть четыре главные Стихии: Огонь, Вода, Земля, Воздух. Но учитель Эрно говорил о пятой – Дерево.

Ответ Альберта вполне удовлетворил Кишман. Она кивнула:

– Все правильно. Но кроме Дерева, о котором говорил мой коллега, в зависимости от процента личной управляемости Стихией и ее смешения с другими Стихиями могут образоваться новые интересные сочетания. Например, в прошлом году у уже выпустившегося студента Академии неорганической магии было зафиксировано смешение Стихий, которое привело к тому, что образовалась новая подстихия – Ртуть. Правда, явление прожило недолго, но факт остается фактом.

Что ни говори, а рассказывала Кишман увлекательно и со знанием дела. Привела еще несколько примеров, как из истории, так и относительно свежих.

И незаметно пришло время распределения.

– Курсант Торнтон.

– Я! – Вуди поднялся, сотрясаясь от волнения, как розовощекий пухлый студень.

Алина сверилась с листком:

– Вода.