– Книгу Печатей? Но разве существование этой книги не признано легендой?

– Признано, но не так давно – не больше каких-то жалких трёхсот лет. По легенде, как ты знаешь, в книге содержатся заклинания, способные вызывать демонов из-за Грани. Ну, и отправлять этих тварей туда же, если маг-заклинатель пожелает. Не знаю, о чём думал отец, согласившись оставить у себя эту реликвию. Он явно недооценивал опасность, которую несёт в себе владение такой вещью. Возможно, мой отец что-то не договаривал? Возможно, у него не было шанса отказаться от такого дара. Но мог он тогда отказаться или нет, уже не важно. Как и не дано нам будет узнать, сколько ему было заплачено за подобного рода услугу. Но сколько бы он не взял – продешевил. В ту же зиму на поселение напали представители Красного Братства. Люди герцога отчаянно сражались, но пали.

Инкуб помолчал, выстукивая пальцами по стеклу незамысловатый ритм и задумчиво глядя вдаль:

– К тому времени сын старого герцога уже успел жениться. Юный герцог нашёл свою герцогиню и надеялся прожить с ней счастливо до самой старости. Стоит мне закрыть глаза я и сейчас вижу её, как живую: золотистые волосы, каскадом падающие чуть ли не до щиколоток, фиалковые глаза, губы алые, словно спелая ягода, зовущие вкусить их на вкус. И смех…

Ардор вздохнул:

– У этого мира много достоинств, но самым главным его недостатком можно считать то, что мало кто из населяющих его существ бывает счастливы. Удовольствие или долг правит людьми, но счастье способна подарить лишь любовь, а истинной любви в мире так мало. Юный герцог был, действительно был счастлив рядом со своей герцогиней.

Инкуб поболтал рюмкой, так, что остатки вина расплескались, завертевшись у самого дна.

– Посланники Кровавого Братства могли попытаться выкупить книгу, но они предпочли действовать проще – ворвались в замок и перебили всех его обитателей. Не объясняя причин, не позволяя сдаться.

Смех инкуба была льдистым, язвительным, проникающим, точно иголки, прямо под кожу:

– Они могли бы просто забрать книгу. Могли просто убить меня. Но глава ковена предпочёл меня обратить.

– Зачем?

– Трудно сказать. Возможно, что-то из моих слов показалось им дерзким. Возможно, для назидания и устрашения, чтобы продемонстрировать человеческому ордену собственную силу. А может быть, просто развлечения ради. Но это в истории жизни и смерти юного герцога не самое отвратительное. Чтобы завершить обращение, необходима первая жертва. Ты уже догадываешься, кто ею стал?

Марихат с отвращением и неверием обернулась, чтобы взглянуть в алые глаза чудовища:

– Да, вижу, догадываешься. Но как бы ты не судила меня, поверь, твоё осуждение ничтожно по сравнению с той ненавистью и отвращением, что пережил я сам, придя в себя и обнаружив в объятиях труп моей любимой жены. Знать, что именно моя бесконтрольная жажда её убила было невыносимо, но с этим пришлось жить. Ведь стараниями моих врагов я стал бессмертным.

Стоя над оплывшими после пожара камнями старого замка я поклялся себе, что придёт время и обративший меня демон заплатит за всё им содеянное. Что его поразит поражённое им на свет чудовище.

– Ты сдержал своё слово?

Инкуб медленно покачал головой:

– Ещё нет. Но рано или поздно – сдержу.

Солнце, наконец, село. Темнота наступила резко, словно кто-то накинул на лес чёрное покрывало. Казалось, ещё секунду назад над лесом багровела полоска заката, и вдруг всё резко заполнилось тьмой.

– И в этой своей мести ты желаешь заручиться моей помощью, не так ли? – вкрадчиво поинтересовалась Мариха.

– Если получится. Но если нет, мне будет достаточно иметь рядом с собой женщину, которая не боится чудовищ.

Легко сказать – не боится.

В этом дурацком металлическом ошейнике Марихат чувствовала себя уязвимой, маленькой и беззащитной.

А из темноты на неё смотрело нечто, чему не было названия и оттого было ещё страшнее.

Красивые слова о любви – это хорошо, но действия говорят о человеке и его чувствах гораздо больше.

– Ты снимешь с меня ошейник? – спросила Марихат.

И получила в ответ спокойное:

– Нет.

И это нет для неё значило много больше подарков, ласк и поэтических метафор. Рабство бывает разным, и пусть у неё добрый господин, рабыней от этого она быть не перестаёт.

– Ты не доверяешь мне? Не доверяешь тем чувствам, что способен внушать?

– Я чувствую себя спокойней, зная, что ты не можешь меня покинуть.

– Даже если я остаюсь с тобой против воли?

– Это изменится, – с раздражающей уверенностью заявил он. – Но пока пусть всё лучше останется как есть.

– Великолепно, – скривилась Марихат.

Время шло. И Морская ведьма всё больше впадала в апатичное состояние вдали от своих владений. Всё чаще чувствуя себя бабочкой, пришпиленной на длинную иголку, или мухой, попавшей в прочные сети к пауку. Её шкаф, занимающий едва ли не половину огромных комнат, шкаф с зеркальными дверцами в человеческий рост, ломился от нарядов. Шёлк, атлас, бархат, парча. И к ним, под стать, драгоценности.

– Как вы хороши, госпожа! – каждый раз восхищённо охала служанка. – Этот яблочно-зелёный цвет замечательно подчёркивает гладкость кремовой кожи и так идёт к вашим светлым волосам! А корсаж подчёркивает высокую и упругую грудь. Если бы я была так хороша, как вы, я бы пела от счастья. Отчего вы грустите?

– Я не грущу, – отмахивалась Марихат.

Действительно, то состояние полусонной апатии, резко сменяющееся приступами раздражительности и ярости, сложно было определять словом «грусть».

– Господин просил вас спуститься вниз, во двор, – пряча глаза, проговорила девушка-служанка.

– Для чего?

– Он сказал, что это должно стать для госпожи прекрасным сюрпризом.

– Даже так? И когда он велел мне явиться?

– Просил спуститься госпожу, как только она будет готова.

– Тогда подай мне плащ. Не будем заставлять господина ждать.

Приятно было выйти на свежий воздух. С пригорка, на котором возвышался замок инкуба, в прозрачном осеннем воздухе было видно всё вокруг. А посмотреть сегодня было на что, было чему порадоваться глазу – голубое небо высоким куполом изогнулось над золотой чашей леса. Он казался лоскутным одеялом, собранных из жёлтых, алых, бурых и пока ещё зелёных клочков. Вот-вот и скоро слетит с деревьея вся краса и край погрузится в мрачную зимнюю спячку.

Наги, как змеи, любят тепло. А инкубам всё равно, насколько холодно вокруг, пока в их венах бежит горячая кровь. Чужая кровь, зачастую отнятая с чужой жизнью.

Дорога, ведущая к лесу, казалась пустынной. И Марихат показалось, что на фоне леса она видит движущееся чёрное пятно. А спустя полминуты Ардор вынесся ей навстречу на изящном вороном коне. Грохотали по твёрдой дороге копыта, развевалась грива, хлопали по лоснящемуся крупу полы длинного плаща.