Ардор осадил скакуна так резко, что тот вздыбился, заплясав, но вынужден был подчиниться силе управляющей им руки.

Он выглядел странно. Марихат впервые подумала о том, что чаще всего видятся они за ужином и в спальне. Она привыкла видеть его с распущенными волосами, а сейчас они были забраны в высокий пучок на затылке. Их удерживали длинные алмазные шпильки.

Марихат поймала взгляд инкуба. Сейчас его глаза были нереального, рубинового оттенка, как подсвеченное свечами алое вино.

– Добрый день, – протянул инкуб, спрыгивая на землю и делая знак пареньку, выполняющему роль конюха, принести влажную губку, чтобы оттереть пот с коня.

– Мой господин, – склонила голову Марихат, как бы признавая над собой его верховенство.

Отчасти это так и было. Победителем здесь была не она, хозяином – тоже не она. Она зависела от его воли и настроения, следовательно – повелителем здесь тоже был он.

– Вы хотели меня видеть?

– Да. Хотел посмотреть, как твои волосы станутся светиться на солнце. Для разнообразия. А то каждый раз любуясь на них лишь в лунном свете. Свежий воздух тебе к лицу.

– Я чувствую себя отлично, – кивнула Марихат.

Ардор удовлетворённо кивнул и, взяв её за руку, повлёк за собой:

– Идём!

Он подвёл её к той самой лошади, на которой только что там стремительно промчался:

– Посмотри на неё. Что скажешь?

Скакун и в самом деле выглядел великолепно. Как агрессивный чёрный лебедь, только без крыльев.

– Красивый. Я бы даже сказала – он великолепен. С удовольствием прокатилась бы на таком.

– Можешь сделать это в любой момент. Теперь он твой.

В ответ на недоумевающий взгляд Марихат Ардор кивнул:

– Это мой подарок.

Поскольку она стояла, не шевелясь, Ардор нахмурился:

– Тебе не нравится?

– Нравится, – она ладонью потянулась к шелковистому лбу, чтобы погладить. – Спасибо. Как его зовут?

– Никак. Назови, как захочешь. Нарекая имя, предрекаешь судьбу.

– Я назову его Шторм.

– Отлично! Пусть так и будет.

Марихат медленно провела рукой по чёрной гриве. При мысли о верховой прогулке она испытывала смешенные чувства. Она так давно не была на природе, что успела позабыть, какие ощущения вызывает быстрая скачка, свист ветра в ушах, запах осеннего леса. Лес не способен был ей подарить тех же ощущений, что волны, но всё же и он был полон живой энергии. Не то, что груда камней в замке Ардора.

Шторм тихо заржал от удовольствия, получив подношения с руки новой хозяйки в виде раскрошенного хлеба с солью. Губы у него были мягкие, тёплые, шершавые и приятно щекотали ладонь.

– Ну так что, женщина? Давай наперегонки до леса и обратно? Кто быстрее?

Поставив ноги в стремя, Марихат птицей влетела в седло, с волнением чувствуя, как нетерпеливо играет в лошади кровь. Не раздумывая, она пустила Шторма в галоп.

День был прохладный и лёгкий. Небо с самого утра и ещё совсем недавно такое чистое, безоблачное, стало затягивать облаками, тёмными и сумеречными на западе и кремово-золотистыми на севере. Прелый запах опавшей листвы смешенный с сырой землёй, щекотал ноздри.

Шторм бежал, пофыркивая. Натянув поводья, Марихат заставила её сойти на узкую тропу, ведущую с главной дороги к скалам.

Стоило оказаться в самом лесу, как сразу сделалось сумрачно и сыро. Деревья здесь росли ярусами так плотно, что солнце почти не имело возможности пробиться к их корням, даже и в более яркий день, чем этот.

Ардор времени даром тоже терять не стал. Ухватив своего скакуна за гриву, он тоже легко поднялся в седло. Марихат отметила, что конь без седла и без уздечки и сорвался с места крупной рысью, почти сразу перешедшей в галоп.

У неё была отменная фора, но инкуб неуклонно догонял умчавшуюся далеко вперёд всадницу. Марихат особенно и не старалась уйти – ей нравилось движение, она не старалась во чтобы то ни стало остаться впереди.

Поравнявшись, Ардор на какое-то время перестал понукать коня, и они шли рядом, ноздря в ноздрю. Хотя нет, не шли – летели, склонившись к конским шеям, два диких и прекрасных всадника, похожих на ожившие грёзы. Стелились по ветру конские хвосты, бились за спиной блестящие волосы – чёрный и белый, рядом они смотрелись дивно.

Ветер. Скорость. Дорога где-то далеко внизу. Ритмичный удар лошадиных копыт. Весело. Хочется кричать, хочется лететь. Это было почти так же здорово, как плыть через толщу воды в океане, полностью перекинувшись в змеиное обличье.

Внезапно перед ними открылась глухая поляна, похожая на зелёную сумрачную комнату. Деревья почти не пропускали свет и Марихат было приятно думать, что они въехали в странную колышущуюся комнату. Запрокинув голову, она увидела, что крона над ними переплелась так плотно, что почти образовала плотную крышу. Груда камней указывала на остатки какого-то странного сооружения.

Инкуб всегда двигался очень быстро. Вот и на этот раз, Марихат и опомниться не успела, как он уже стоял рядом, протягивая к ней руки. Оставалось только по инерции бусинкой на верёвочке скользнуть вниз.

Его вопросительный взгляд она выдержала с привычной невозмутимостью.

– Что такое? Что значит твой пристальный, внимательный взгляд, инкуб? – прищурилась Марихат.

– Не делай вид, что не помнишь наш недавний разговор.

– Который из?

– Ты просила меня избавить тебя от этого милого украшения, – его пальцы коснулись обруча на её шее.

– И? Ты решил её удовлетворить? Что-то я сильно в этом сомневаюсь!

– Марихат, я должен заботиться о нашей безопасности. Не только ты не до конца доверяешь мне. И у меня нет уверенности, что ты не используешь свои силы против меня.

– Стоило заходить так далеко, чтобы выслушать это признание! Что я, по-твоему, должна теперь с ним делать?

– Может злиться, но я так поступаю, потому что дорожу тобой.

– Ты не дорожишь мной. Ты всего-навсего не хочешь, чтобы я ушла.

– Да, Марихат! – тяжело выговорил Ардор. – Я боюсь быть брошенным. Меня оставила моя жена, меня отвергли собственные родители, от меня отреклись те, кого когда-то я называл друзьями и первыми открыли на меня охоту. Знаешь, что сказал мне однажды мой родной брат? Он сказал однажды – мне тяжело быть рядом с тобой. Мы были с ним с детства рядом, всегда. Ругались иногда из-за ерунды, сражались против общих врагов, спасали друг друга. А потом, однажды, он просто встал и – ушёл!

– При чём тут твой брат? К нашей истории он ни плечом, ни боком.

– При том, что с тех пор, как он ушёл, прошли века. Века одиночества. Я так устал быть один. Эти триста лет… нельзя сказать, что они были беспрерывным кошмаром. Иногда… иногда, чтобы избежать одиночества, я позволял себе привязываться к смертным. Восхищался, сочувствовал, даже помогал иногда. Но потом это происходило снова, и снова, и снова. Они уходили, Марихат. Потому что уставали от чувств, что я вызывал, опустошая их души. Или потому, что умирали. Или потому, что старели. Но всегда – уходили. Пару раз я делился с ними бессмертием, но в результате… – Ардор вдруг засмеялся, хотя смех его звучал, как рыдание. Горьким он был. – В результате всё заканчивалось ещё хуже. Мы уставали друг от друга и – они тоже уходили.