Гривса, поблёскивала янтарём свеженькая «драконья слеза». Такая нам ещё никогда не встречалась. Размером с кулак, яркая и гладкая, как морская жемчужина.

Предупредить блатного, чтобы он и дальше оставался на месте, я не успел. Промедлил всего секунду, но этого оказалось достаточно. Гривс, словно заворожённый, шагнул к камню и наклонился, чтобы поднять его.

«Драконья слеза» провалилась в мох, а следом за ней в трясину провалился и Гривс.

— Жирдяй! Шест! — заорал я, отшвырнув в сторону накопившуюся перед физиономией, но оказавшуюся ненужной энергию прежней ловушки.

Переданная напарником жердь до Гривса не доставала. Утопающий тянул к ней руки, но не дотягивался. Его голова уже наполовину ушла под воду, и он запрокидывал её, пытаясь поймать хоть немного воздуха. В выпученных от натуги глазах плескался животный ужас.

На отчаянный шаг я решился, когда Гривс уже пускал пузыри, а над болотной тиной торчала только его макушка, да одна из ладоней всё ещё силилась ухватиться за несуществующую соломинку.

От безопасной тропы до места, где он тонул, было метра четыре.

Но это по прямой.

В реале, чтобы туда добраться, мне понадобилось три прыжка. Сперва на одну кочку, едва выглядывающую из воды, затем на вторую… Ни в той, ни в другой никакой магии не ощущалось, мой вес они пусть и с трудом, но выдержали.

Про третью, оказавшуюся маг-обманкой, я больше всего боялся, что она «одноразовая». В том смысле, что, один раз использованная, заново кочкой не станет.

Прыгнул и сразу же погрузился до пояса в болотную жижу.

«Допрыгался, б…» — мелькнуло в башке, но уже через миг какая-та могучая сила вдруг вытолкнула меня из воды, и ноги опять обрели опору. Хлипенькую, грозящую в любое мгновение провалиться в неизвестно куда, но — реальную.

Ещё никогда за всё время моего пребывания в этом мире я не был так рад появившемуся перед физиономией облаку маг-энергии. Рад до безумия. Всю её я отправил в себя, истово возжелав одного — того же, что получилось при первой встрече с Мадиром, а после в трактире в Бугу́ртии — волшебного усиления любого удара, любого движения.

Просунув руку сквозь тину, я ухватил уже почти утонувшего Гривса за шиворот и одним мощным рывком выдернул из трясины. И сразу, не останавливаясь, зашвырнул его метров на десять, к Жирдяю, на хлюпающую водой мшистую землю. После чего выпрямился и мысленно сплюнул:

«Ну, всё! Плакала тайна. Теперь о моих способностях вся зона шептаться будет…»

Глава 14

По поводу тайны я всё-таки погорячился. Какого-то особого внимания к моей персоне ни в бараке, ни на работах, ни среди магов-охранников в последующие две недели не наблюдалось. То ли Жирдяй и Гривс попросту не прочухали, что же в действительности произошло в тот день на болоте, то ли оба вдруг оказались, словно кремень, и никому не стали разбалтывать о случившемся. В последнее, впрочем, верилось плохо. Кто-кто, а Гривс точно не стал бы утаивать от смотрящего столь ценную информацию. Другой вопрос, как Корень этой информацией распорядился…

В любом случае, планы побега требовалось теперь разрабатывать в ускоренном темпе. Ведь если местные маги сложат кое-что к носу и догадаются, наконец, о моей истинной сути… Нет, навряд ли они станут предпринимать что-нибудь серьёзное самостоятельно. Скорее всего, свяжутся вначале с «большой землёй». Поскольку кто его знает, какие ещё у этого странного каторжника умения? А вдруг он всю зону по брёвнышкам разнесёт, если его на арапа взять попытаться, без подготовки?..

По слухам, очередной «сеанс связи», в смысле, портал «оттуда-сюда» должен был состояться примерно через пару недель. Так что личный дедлайн мне, волей-неволей, пришлось привязывать к этой отсечке. Сержантский зазор решил себе сделать неделю. На всякий пожарный — вдруг всё случится раньше, чем думается…

К установленному самому себе сроку я еле успел.

Конечно, пришлось поработать-напрячься, но — справился.

В тот день мы опять вышли на работу в Мёртвые топи втроём: я, Гривс и Жирдяй.

В индивидуальном плане, для побега всё у меня было готово, всё при себе. Деревянная ложка за поясом, два десятка завёрнутых в чистую тряпку сухарей за пазухой, и там же, только с другой стороны — Мыш. Оставлять его одного в этом ужасном месте — бараке для каторжников — я посчитал кощунственным.

Последнее, что оставалось — это решить вопрос с компаньонами.

— Слушай, Жирдяй, — обратился я к напарнику спустя два часа после начала работы. — Тебе тут случайно не надоело?

— Тут — это где? — не понял сиделец.

— Здесь, на каторге.

— Ну… я тут уже пятый год.

— А сколько осталось?

Вообще, такие вопросы здесь было не принято задавать, но Жирдяй возмущаться не стал:

— Восемь. Но это если ещё не добавят.

— А могут?

— Ещё как могут.

— Уйти отсюда готов?

На несколько секунд напарник просто завис.

— Уйти? Что значит… уйти? — осторожно поинтересовался он, вновь обретя дар речи.

— А то и значит, — пожал я плечами. — Берём и уходим. Прямо сейчас, через топи, дальше сквозь Гиблый лес, и — свобода. На всё про всё трое суток. Максимум, четверо. Ну? Согласен?

Жирдяй молчал почти полминуты. Потом оглянулся.

— А этот? — кивнул он на шарящего возле тропы Гривса.

— Захочет, с нами пойдёт. Не захочет, останется.

— Донесёт, — усомнился Жирдяй.

Я усмехнулся:

— И что?

Каторжник почесал бороду.

— Мне надо подумать.

— Думай. Только недолго. Можешь ещё и с ним посоветоваться, — тоже кивнул я на Гривса.

— С ним?! — изумился Жирдяй.

— С ним. Ну, если, конечно, надумаешь. Мне, с кем идти на рывок, без разницы. Усекаешь?

Напарник сглотнул, но спорить со мной не решился.

Я развернулся к нему спиной и, приложив руку ко лбу, словно козырёк, принялся оглядывать топь. Солнце светило в глаза. Туман над болотом уже рассеялся. Хоженая тропа обрывалась метрах в трёхстах от того островка, где мы находились.

Судя по шороху сзади, Жирдяй действительно шептался о чём-то с Гривсом.

Честно скажу, мне не слишком хотелось верить в ту инфу, которую получил день назад. Но не проверить её стало бы с моей стороны непростительной глупостью.

На то, что происходит у меня за спиной, я смотрел глазами мышонка. Забравшись по внутренней части робы до моей шеи, он высунул мордочку из воротника и с интересом следил за большими двуногими. Перемену в своём настроении Мыш оттранслировал мне в тот же миг, когда началась движуха.

«Опасность! Опасность! Опасность!» — вопил бывший мелкий (за пару прошедших месяцев он изрядно подрос), но прятаться у меня за пазухой не пытался. Это