к сведенью, — пропыхтел злобно следователь. — Зачастую эти артефакты только усложняют работу.

«Угу, не позволяют быстренько засадить невиновного и заставляют работать», — хотела сказать я, но все же огромным волевым усилием удержалась.

Меня хотели засадить за решетку, пока не будет проверено мое алиби во время всех пяти убийств, но, к счастью, Ренслир меня отстоял. Два убийства были совершены в то время, когда я находилась на работе в полиции, приехать во время обеденного перерыва на другой конец города и вернуться обратно, не привлекая внимание, было невозможно. Аргументы, что суккуб может повлиять на любого свидетеля и заставить говорить, что ему удобно, не работали, ведь служащие полиции имеют артефакты против влияния нежити. То есть это алиби даже свидетельскими показаниями подтверждать не требовалось. Еще на счет двух вечеров я была спокойно — их я проводила дома в чисто женской компании, а, как известно, женщины влиянию суккубов не поддаются. Только очень матерые сильные суккубы могут внушить особам своего же пола хотя бы дружескую приязнь, обычно наоборот попытка любого влияния на женщин оборачивается у тех отвращением и агрессией. Местный следователь хотел сперва все же получить подтверждение и этих моих показаний, прежде чем меня отпускать, но Ренслир настоял, что и двух алиби хватит, чтобы не держать леди в камере.

Наконец, на мне расстегнули наручники, и позволили выйти в коридор. Я немедленно сняла пальто, потому что ужасно в нем запарилась. Ренслир проводил меня на сканирование ауры (местный аналог отпечатков пальцев), который мог косвенно свидетельствовать о том, была ли я на месте преступления, если, конечно, преступник свою ауру тщательно не стер, что он и делал. Наконец, мне выдали обратно мои вещи. Я поспешно проверила, что и деньги, и документы, и записка из дома терпимости была на месте.

Мы вышли из отделения уже после полуночи, так что впереди меня должны были ждать ужасные разборки с домоправительницей. Вообще-то, мне выдали справку о задержании, но, думаю, показывать ее Вобле будет еще хуже. Впрочем, если полицейские придут проверять мое алиби, меня и так ничего не спасет.

— Вы не сказали одного, — напомнил Ренслир, заставив меня обернуться к нему. Я ожидала, что он заговорит про свидетельницу, но не отгадала: — где вы были во время первого убийства, тринадцатого дня месяца бобра?

— Меня не было в городе, я же говорила, — нервно бросила я.

— Да, я помню. Но, если бы вы назвали город, где были в это время, мы могли бы отправить запрос в местную полицию и получить подтверждение. Ваше нахождение в другом городе бы куда более веским аргументом в вашу защиту! Поймите, хотя сейчас вас отпустили, это не значит, что вы перестали быть подозреваемой. Это очень сложное дело, убийства происходят в разных районах города, убивают не простых работяг, а магов, у этого дела большой резонанс.

— Но у меня же есть алиби на четыре случая из пяти, разве этого мало? — возмутилась я.

— Убийства будут продолжаться, и для каждого случая у вас может не найтись алиби. К тому же, если придираться, показания старика Ульрика могут быть отвергнуты из-за его возраста, а показания работников проходной… вы могли сбегать из отделения через окно. И подтвердят ли соседки ваше алиби — еще вопрос. Да и то, если предположить, что вы куда более сильный и опытный суккуб, чем пытаетесь продемонстрировать, то могли оказать на них влияние, ведь защитных артефактов у них нет. Так что показания из другого города…

— Нет! Нет у меня других свидетелей! — не сдержалась я.

— Но где вы были до приезда в столицу?

— Нигде! Нигде меня не было! — выпалила я и зажмурилась. — Я могу поклясться любой клятвой, могу дать показания на столе истины, могу сделать что хотите. Клянусь, я не причастна к этому делу! Но никаких свидетелей до пятнадцатого дня бобра у меня нет.

— Но почему? — спросил Ренслир с недоумением, а я закусила губу, не зная, что ответить, ведь признаться, что я попаданка, значило также признаться, что я совершила преступление по местным законам, пытаясь пленить демона.

Глава 28

— Вероник, я должен знать! — настаивал Ренслир. — Это уже серьезно. Вы понимаете, чем все это может для вас обернуться?! — давил он.

И я не выдержала. Я всегда была очень сильной, психологически устойчивой и спокойной, я всегда держала себя в руках в стрессовых ситуациях, иначе не сделала бы карьеру. Я сумела как-то пережить перенос в другой мир, становление суккубом, скитания по улице. Но сегодня… квартал зеленых фонарей, нападение полицейских, допрос… у всех есть предел, и я до него дошла.

Слезы хлынули у меня из глаз.

— Вероник, что вы делаете?! — Ренслир отшатнулся, на его лице был написан настоящий ужас.

— Ох, простите, — пробормотала я и зарылась в сумочку, пытаясь отыскать платок, отворачиваясь от него, пытаясь спрятать свои слезы. — Я не хотела, — всхлипнула я. — Я просто… это просто… слишком…

Перед моим лицом неожиданно появился платок: суровый квадрат хлопковой ткани без вышивки и завитушек в коричнево-зеленую клетку.

— Спасибо, — схватив ткань, я спрятала в нее лицо, пытаясь успокоиться, но никак не получалось. Всхлипы так и рвались из моего горла, мешая нормально дышать.

— Ну, что вы так расстроились. Все же уже закончилось, — попытался неуклюже подбодрить меня следователь, аккуратно похлопывая по локтю. — Или вы опять из-за своего Метьюса?

— Да что вы так зациклились на Метьюсе! — вспыхнула я. Слезы продолжали течь из моих глаз, нос покраснел и не дышал, но я все равно требовательно уставилась Ренслиру в глаза. — Вы понимаете, что дело намного серьезнее, чем мы полагали? Я нашла еще двух жертв этих преступников! Вы понимаете, что творится в этом городе?!

— Что?!

Я всхлипнула и… икнула. Попыталась сдержаться, но начала икать еще активнее.

— Простите, ик, я просто… ик… сейчас не в силах обсуждать это… ик. Завтра я принесу дела из архива, ик. Уже очень поздно, ик.

— Да-да, конечно, позвольте вас проводить домой, — смутился Ренслир.

Он поймал на улице извозчика и помог мне забраться в карету. Сперва мы ехали молча, я старалась успокоиться. Слезы почти закончились, хотя нос оставался заложен. А икота не прекращалась. В конце концов, я начала сперва медленно, а потом более уверенно рассказывать следователю о своих находках: о помощи Ульрика и о посещении публичного дома.

— Это может быть все же не связано, — заметил Ренслир, пытаясь оставаться голосом разума.

— Вы правы, — кивнула я, — но как минимум второе дело и третье очень похожи. Я сравнила ткань, в которую