и менталисту, сугубо интимный процесс. Каждый сам определяет, как и когда ему раскрываться. Поэтому нужно приходить строго в своё время, чтобы не нарушать сложившийся порядок, — ехидно протянул белобрысый. В этот раз в его облике не было и капли умиротворения, словно Шэннон передала ему свой огонь.

— Ну, извините, что я вас прервала! Между прочим, мне тоже срочно нужно было сюда!

— О, да! Я слышал! Выспаться в её кресле… это так-то ты распоряжаешься имперскими деньгами? Так решаешь свои проблемы?

— Какие проблемы?! У меня их не было бы, если бы один белобрысый менталист, жалея себя, бедненького, не бегал бы от меня, Элеоноры и от своего лучшего, между прочим, друга Рагнара, как от демонов. Я всегда думала, что мы — не просто команда, а семья! Столько лет вместе, столько всего прошли, а ты… стоило один раз ошибиться, и голову в песок!

— Это не так!

Они тяжело дышали, скрестив взгляды, словно шпаги. На их скулах одинаково гуляли желваки, зрачки аналогично вытянулись, а сквозь кожу проглядывал рельеф чешуек. Споры драконов — это вам не человеческие разборки. Мысленно фыркнув, я наклонилась чуть вперёд, не желая пропустить ни единой эмоции на их лицах.

— А как тогда? Ошибки — часть жизни, на них учатся, из них извлекают уроки. Никто не идеален…

— Это не так! — воскликнул Рош. Теперь его недовольный взгляд перекинулся на меня; будь его воля, он бы тут же превратил меня в камень, чтобы не вмешивалась.

— Алекса, видишь ли, Рош у нас мальчик идеальный, — ехидно протянула красноволосая драконица, — он сам сотни раз говорил нам, что ошибки — это часть круга жизни, но стоило ему самому ошибиться, как он сразу впал в детство. Что, гордыня не справляется? — протянула она, полностью беря контроль над собой. Такой я видела её, когда она бралась за работу. Собрана, серьёзна, готова вытащить на свет самый грязный секрет.

— Не говори глупости, Шэн.

— А как тогда понимать? Расследование велось полгода, ты признан невиновным, восстановлен в должности, и вместо того, чтобы впахивать с нами, что делаешь? Просишь перевестись! Это дезертирство!

— Нет! Это поиск себя и целей в жизни. Я захотел попробовать чего-то иного.

— Иного? Чем, интересно, по твоему мнению, отличаются оперативные группы? — прищурилась девушка, ласково улыбаясь. — Ты ведь попросил перевести себя не в другой отдел или филиал, а просто приписать тебя к другим группам!

— Шэн… — вздохнул он, — при работе в вашей группе цена ошибки будет высока.

— Глупости! Переставай себя жалеть, Рош. Мы — такая же группа, как и все, независимо от талантов. Не морочь голову ни себе, ни другим, и выходи на работу, — устало проговорила драконица, вставая и прохаживаясь по кабинету. — Такое кресло спалила… всё по твоей вине, — проворчала она, — где я, по-твоему, теперь буду спать?

— Я бы посоветовал попробовать… дома, — криво улыбнувшись, проговорил он, подмигивая мне.

— Дома всё не то… — протянула она, вертя в руках злосчастные книги, что я принесла из библиотеки.

— А как должно быть? — поинтересовалась я.

— Ну, здесь чувствуется, что была душа…

— А дома?

— Дом, который достался Шэннон, чересчур просторен для неё одной. Она его не любит.

— Отчего же?

— Дорого-богато и ни капли души…

— Это легко можно изменить, если ты захочешь, — сказала я, не выпуская её из поля зрения. Первые микроэмоции многое могут сказать. Она же недовольно сморщила нос и положила книгу.

— Не хочу. А ты, Рош, не подсказывай Алексе! — фыркнула она. — Сам же говорил, что поход к психологу — сугубо личный вопрос… а то твоё время давно уже истекло, и, рассиживаясь здесь, ты мало того, что отнимаешь моё, так и вносишь ненужные ремарки, — язвительно протянула она, — так что шёл бы ты…

— Ну, знаешь ли… Ты — как всегда, сама вежливость, — подскочив, он недовольно зыркнул на неё и сдержанно поклонился мне, — увидимся на следующей неделе.

— Если ты завтра не выйдешь, можешь не выходить. Я больше тебя ждать не буду и выберу другого аналитика. Поверь, многие хотели бы оказаться на твоём месте… хотя ты и сам это знаешь. В любом случае, я больше не буду тянуть время, — не смотря на него, Шэннон пролистывала книгу по истории исчезнувших родов и семейств. К моему ужасу, их было не мало, но вот история их предложена в весьма сжатом виде.

Рош долгие мгновения смотрел на неё, а после, кивнув своим мыслям, молча вышел.

— Ты с ним слишком мягка. Он, как и любой менталист, склонен к самокопанию и саморазрушению, — проговорила она, присаживаясь напротив меня.

— Ты думаешь, что шоковая терапия — всегда выход? — вопросительно выгнула бровь я. — Это подходит твоему характеру, но это противопаказано, когда у пациента нет ресурсов для преодоления стрессовой ситуации. Это весьма опасный метод, Шэннон. И если ты можешь себе его позволить, то я, как психолог, должна подбирать к каждому клиенту свой ключ, — склонив голову к плечу, я встретила её любопытный взгляд.

— Ты права. Мне не следует давать тебе советы, тебе виднее.

— Что тебя мучает?

— Работа! Что же ещё?! — усмехнулась она, пробуя расположиться в кресле около моего стола, но никак не находя удобной для себя позы. — Эх, кресло жалко…

— Так может, не нужно было его сжигать?

— Нужно.

— Почему?

— Эмоции захлестнули, а подавлять огонь — плохая идея. Нужно было срочно искать выход, думаю, если бы я подпалила тебя, ты бы не обрадовалась.

— Ты права. Мне такая перспектива не нравится…

— Вот и я о том же. Зачем тебе забытые рода?

— Я в библиотеки наткнулась на «запечатывание», а вместе с ним всплыли эти самые рода. Не думаю, что от них мне будет толк, но хоть узнаю, что это и с чем едят, а то я в вашем мире как слепой котёнок. Каждый норовит ткнуть в это носом…

— Придёт время…

— И я всё узнаю. Знаю. Только, в отличие от драконов, у меня нет в запасе долгих лет. Вот, к примеру, сколько тебе лет, Шэннон? — дарконица активно заёрзала в кресле, отводя взгляд.

— Сто пятьдесят семь.

— Вот. А мне — двадцать четыре, почти. И я в лучшем случае доживу до ста, а то и меньше… Как там Рохан? — вопрос вырвался помимо воли. Что поделать, если я о нём постоянно думаю?

— На удивление легко. Быстро связался с адвокатом, думаю, завтра-послезавтра будет дома. Заплатит в казну и будет свободен.

— Понятно… — мысленно я давала себе оплеух, понимая, что больше не должна принимать её как пациента. Нельзя, чтобы личная заинтересованность переплеталась с рабочей.

— Ладно, я сэкономлю тебе пару