годков. Ты не найдёшь ничего интересного, кроме самих названий когда-то знатных и сильных родов. В основном здесь всё отредактировано императорской комиссией, что зорко следит, чтобы их забыли. Это часть их наказания — быть забытыми… преданными тлену. Все они когда-то пошли против императора и его семьи, принимали участие в заговорах и войнах. И их наказание — тлен. Такие рода в старые времена вырезались под ноль, потом же «тлен» заменился тем, что заговорщиков лишали драконов, магически заколдовывая.

— Бесчувственный… так говорила Шэлла про свою пару. Так можно найти забытые рода!.. — воодушевлённо воскликнула я, но снисходительный взгляд драконицы охладил мой пыл.

— Мы всех проверили, как только услышали этот намёк. Последний мужчина, что был подвержен этому наказанию, был заколдован сто сорок семь лет назад и умер двадцать лет назад.

— Ох… вот как, — закусив губу, я водила пальцем по столешнице, — а он никак не мог передать заклинание… сыну, к примеру?

— Нет. Это не то, что передается от родителя к ребёнку. Это накладывается на определённое живое существо.

— Жалко. А ведь такая хорошая идея…

— Хорошая, но, увы, безосновательная. Мы продолжаем искать Саймона. Проверили его документы, нашли много интересного. Похоже, он активно занимался контрабандой.

— Так может, он и есть тот самый советник? — шёпотом пробормотала я.

— Не думаю… — поморщилась Шэннон, — мне кажется, советник должен быть похитрее и злее… Хотя я, как никто другой, знаю, что приветливая маска может скрывать в своей бездне чудовище. И чем дольше мы его ищем, тем вероятнее, что именно он замешан…

Замерев, мы погрузились каждая в свои размышления. Плавно перебрав воспоминания о Шэлле и о том, что было с ней связано, я остановила взгляд на Шэннон.

— Твоя семья богата?

— Да, — безразлично проговорила она.

— Тебе это не нравится? — меня не оставляло замечание Роша о драконице и её доме.

— Нравится. А если однажды богач скажет тебе, что ему не нравится богатство его семьи, то знай, он или дурак, или сам богат, или попросту врёт… Деньги, как ни крути, облегчают жизнь, но счастья это не приносит, Алекса. Вот же, Рош засранец! Ты ведь теперь не отстанешь, будешь крутить и крутить эту мысль в голове, возвращая её в наших беседах… Что бы тебе такого рассказать… чтобы ты успокоилась? — напускное безразличие и веселье в её голосе меня не обманули. Тема семьи для неё весьма болезненна. — Я — дочь главы рода. Прежде, чем что-либо себе выдумывать, знай, что у меня есть старший брат, он принял на себя все обязательства наследника рода, и я свободна и вольна решать, как тратить свою жизнь, самостоятельно.

Моя насмешливо вздёрнутая бровь не дала ей усомниться, что я не поверила её словам о свободе. Глупости! Красный род обширен, в него входят десятки предприятий, десятки тысяч акров земель, не говоря уже о паре тысяч драконов, что с гордостью причисляют себя к этому роду. Здесь не может быть свободных наследников… Вряд ли главе рода понравилось, что его дочь выбрала работу простым дознавателем.

— Не смотри так. У меня ещё есть кузина, что стремится выслужиться перед отцом и родом. Она управляет многими предприятиями, вертится в высших кругах, посещает выставки и благотворительные мероприятия… идеальная наследница рода, если бы не одно «но».

— Какое?

— Она не может обратиться. Не смотри так. С ней и её родителями всё в абсолютном порядке. Если бы не обстоятельства, то она была бы самой сильной драконицей в нашем роду. Её родители были личными телохранителями императрицы, даже больше… близкими друзьями. Ша’а практически воспитывалась с младшим сыном императора. Однажды очередные революционеры-заговорщики покусились на императрицу и младшего принца… Моя тётя и её муж отдали жизнь, защищая императрицу, а кузина в пять лет умудрилась обратиться и впитать в себя смертельное заклинание, предназначавшееся принцу. Она провела несколько месяцев на грани жизни и смерти. Я тогда прошла первое совершеннолетие и даже закончила академию. Моя жизнь была легка и беззаботна…

— Но?.. — подтолкнула её продолжить, видя, что она утонула в воспоминаниях и не может вынырнуть.

— Но я решила пойти работать следователем, чтобы предотвращать, если возможно, такие ситуации и наказывать виновных. Жизни бесценны, и если кто-то решает, что вправе отобрать их у родителей и детей… то я найду и накажу, — жёстко закончила она.

Мы не заметили, как на город опустился вечер. И в сумерках уходящего дня её вспыхнувшие огнём глаза казались знамением, кровавой клятвой, что она даёт каждый день…

— Наверное, вы близки с кузиной?

— Нет, не очень! Она занята доказыванием всем и каждому, что она — идеал. Хотя её развод и пошатнул этот возвышенный образ.

— Развод? — мне казалось, что драконы не разводятся.

— Именно так. Но, да ладно, мы что-то заболтались… — потянувшись, проговорила она, — пора по домам!

Шэннон явно не планировала продолжать разговор, хотя время действительно уже было позднее.

— Ты права, мы что-то засиделись.

— До встречи, Алекса! — лучезарно улыбаясь, она скрылась за дверью.

Я же, встав, молча подошла к окну, наблюдая, как она, выскочив на улицу, ловко поймала извозчика, а после убрала в мусор обгоревшие подушки. Уборкой у меня занимается женщина, что приходит раз в неделю, а до её посещения целых два дня, так что я самолично, как могла, привела в порядок кабинет, а после устало побрела домой.

Сразу ловить извозчика я не стала. К чему? Дома меня сегодня никто не ждёт.

Устало идя по вечернему центру, я отмечала суматоху, присущую всяким городам. Кто-то спешил домой, кто-то — на встречу. Экипажи сталкивались, не желая уступать. Хлёсткие звуки плети смешивались с приглушёнными шоркающими шагами, скрипом колёс и цокотом каблуков. Приветственные возгласы сменялись отборной руганью. И всё это дополнялось какофонией запахов толпы…

Это была адская смесь, что отвлекала меня. Ведь, оставшись одна, я вновь и вновь думала о Рохане и его сомнениях на мой счёт.

Ну как же так?! Мне казалось, и так ясно, как безумно я его люблю. Он же слышал, как моё сердце замирало при виде него, и как часто оно начинало биться, стоило ему прикоснуться ко мне. Слёзы наворачивались на глаза и солёными каплями срывались с ресниц, прокладывая дорожки по моим щекам. Я всегда думала, что доверие — лучшая основа для брака, а что у нас получилось?

Споткнувшись о выступающий булыжник на мостовой, я поняла, что свернула в сторону от главной дороги, и вокруг меня ни души. Ночь вступила в свои права, освещая тёмные дома фиолетовым светом. Здесь в основном работают, и мало кто живёт. Днём тут кипит жизнь,