Барини провозился с Ар-Магором меньше времени, чем ожидалось, но больше, чем провозился бы сам Глагр, командуй он унганской армией. Обманный маневр Барини восхитил старого маршала, и все же следовало признать: имея превосходнейшую армию, унганский князь еще недостаточно опытен в военном деле. Он совершает ошибки, и некоторые из них непростительны. Дело «за малым» – помочь одной из его непростительных ошибок стать ошибкой катастрофической!

На это прежде всего требовалось время. Так Глагр и заявил императору. Прямо. Рубанул сплеча.

Время! Оно союзник Империи и злейший враг унганцев. Не надо спешить. Созревший плод сам упадет в руки.

– А тем временем подлый еретик будет распоряжаться в Магоре, как у себя дома? – возмутился канцлер. – Наши храмы, наши дома, императорский дворец, сотни тысяч подданных Империи останутся в руках неприятеля? Первосвященник в плену и, может быть, уже казнен. Это неслыханно! Надо немедленно отбить Ар-Магор, после чего двинуться на Унган!

Министры зашумели. Титулованные ничтожества были на стороне канцлера. Лишь немногие поддерживали Глагра, понимая: война будет лютой и долгой. Но их голос звучал слабо.

Заряд снежной крупы ударил в мутное оконное стекло. Снег вился над княжеством Габас, свисал мощными фестонами с островерхих кровель, копился сугробами у стен родового замка габасских князей. Передовые отряды Барини уже несколько дней не проявляли активности. Имперская армия устраивалась на зимних квартирах. Лишь конные разъезды шныряли вдоль условной границы соприкосновения с противником, изредка встречаясь с разъездами противника и перестреливаясь с ними, но чаще не находили никого. И всегда привозили обмороженных.

Глагр посмотрел на канцлера с сожалением.

– Отбить Ар-Магор, да еще немедленно? Что ж, попытайтесь, ваша милость. Я за это не возьмусь.

– Прикажут – возьметесь! И не вздумайте паясничать, угрожая отставкой! Вам еще придется ответить за то, что вы допустили врага в самое сердце Империи!

– Готов ответить хоть сейчас, – церемонно поклонился маршал. – Его величеству угодно назначить следствие?

Все взоры устремились на лицо красивого юноши с надменно оттопыренной губой. Молодой император страдал многими тайными и явными пороками, но, по убеждению Глагра, обладал если не глубоким умом, то уж, во всяком случае, умом довольно трезвым. В этом отношении монарх совсем не походил на своего отца, дурака и необузданного пьяницу, который, как всем известно, умер во сне, захлебнувшись собственной блевотиной. Зато среди министров не было ни одного достойного встать в один ряд с покойным Гугуном Великим. Попробовал бы занюханный Унган шелохнуться при Гугуне!..

Надменный юноша чуть заметно покачал головой. Затем милостиво кивнул:

– Продолжайте, господин маршал, прошу вас.

– Слушаюсь, ваше величество, – почтительно склонился Глагр. – Итак… Отвечаю тем, кому не терпится вернуться в столицу. Активные боевые действия до конца зимы я считаю невозможными. Если Барини думает иначе, он может поступить проще: выстроить свои полки и расстрелять их из бомбард картечью. Это более легкая смерть, чем околеть в поле от холода. Но Барини не идиот, он тоже станет выжидать и попытается нанести нам удар в конце зимы, когда морозы ослабеют и установится прочный наст, но распутица еще не наступит…

– С чего вы взяли, маршал, что Барини ударит именно в это время? – презрительно крикнул князь Габаса, тесть императора. – Он держал с вами совет?

– Я бы так поступил на его месте, – с легким поклоном ответил Глагр. – Если все взвесить, то ничего другого ему и не остается. Только искать с нами встречи и, встретив, – бить. К концу зимы его армия начнет голодать. Подвоз зерна из Унгана до вскрытия Лейса мало чем поможет. Скажу больше: если Барини замешкается, нам самим следует побудить его к активности. Это нетрудно.

– Мы дадим ему генеральное сражение? – спросил канцлер.

– Ни в коем случае! – Глагр даже притопнул ногой в возмущении и стиснул зубы от резкой боли в колене. Чертова подагра… – Ни в коем случае! – повторил он, терпя боль. – Генеральное сражение – это то, чего он хочет. Нет, я отступлю. Я буду отступать с арьергардными боями столько, сколько потребуется. Пусть Барини еще сильнее растянет коммуникации. Пусть его армия начнет мародерствовать. Мы реквизируем у крестьян излишки – пусть его солдаты отбирают последнее! Барини получит крестьянские бунты в своем тылу. Сколько бы он ни награбил в Ар-Магоре, к началу весны ему станет нечем платить солдатам. Пусть перельет на монеты все свою платиновую и серебряную утварь, как уже перелил золотую, – не поможет и это. Ежовый мех! У армий отличный аппетит, разве мы этого не знаем? Барини выдохнется к лету, никак не позже, а мы в это время будем накапливать и накапливать силы. Смотрите! – Морщась, Глагр проковылял к гобелену с вытканной картой Империи. – Барини будет гоняться за нами. Мы отступим в Бамбр, открыв ему путь в Магассау через Габас, но он туда не пойдет, ибо мы тотчас отрежем его от Магора и вернем себе столицу. Он двинется за нами на юг и вот здесь… или вот здесь произойдет сражение…

– В Желтых горах?

– В Желтых горах. Мы преградим ему путь в Бамбр и Киамбар. Надеюсь, по воле святого Акамы к тому времени вялая горячка там прекратится, и мы получим из Киамбара подкрепления. Позиция для боя отменная. У нас будет двух-трехкратное преимущество численности. Барини атакует нас и, надеюсь, обломает зубы.

– А если он опять разобьет нас? – воскликнул канцлер.

Маршал лишь пожал плечами – что за дурак, мол? Не он ли пять минут назад настаивал на решительном сражении?

Кто-то из министров хихикнул. Канцлер побагровел, сообразив, что сам выставил себя на посмешище.

И повисло молчание. Все смотрели на императора – склонив по этикету головы, исподлобья.

– Я не сомневаюсь в том, что вы, мой доблестный маршал, разобьете негодяя Барини, – оттопыривая губу сильнее обычного, проговорил монарх, – тем более на такой отличной позиции… Но ответьте мне: что вы намерены делать, если Барини не примет боя?

Глагр почтительно поклонился. На время он даже забыл о подагре. Вот вам и порочный юнец, сын и внук развратников, обжор и пьяниц… Воистину: благородное дерево лучше всего растет на навозе. Император слушал внимательно и задал именно тот вопрос, какой должен был задать всякий неглупый человек. И Глагр был признателен ему за этот вопрос.

– Ваше величество! Уклониться от решающего сражения Барини не сможет. Оно необходимо ему, как хлеб. Вот что произойдет, если он изменит план войны и не примет боя там, где мы его дадим ему на наших условиях…

Тощий маршальский палец решительно обозначил на гобелене две решительные черты – одну к западу от Ар-Магора, другую к юго-востоку. Затем изобразил окружность и перечеркнул ее крест-накрест.

– И Ар-Магор снова наш. И – конец Барини. Еще до истечения лета. Далее… – Палец указал на север. До изображения Унгана маршал не дотянулся бы, даже умудрившись подпрыгнуть на подагрических ногах, но в том не было необходимости.