Комкая в руке влажный платок, девушка подошла к окошку ДЧ.

– Могу я узнать… следователь уже пришел?

– Не следователь, а дознаватель, – как-то устало отреагировал на ее вопрос капитан. – Я же тебе сказал, что его пока на месте нет. Оставь свой телефон, он тебе позвонит сам и вызовет на определенное время.

– Так я уже была у него вчера…

– Вот и хорошо, он сам тебя вызовет. – Капитан, сняв фуражку, промокнул лысеющий лоб платком, затем водрузил ее обратно. – Ну, чего еще тебе? Только мешаешь людям… – недовольно сказал он. – Шла бы уже.

– А с другим следователем можно поговорить по моему делу?

– Весь оперативный состав занят своими служебными делами, – строго сказал дежурный. – Хотите – ждите дальше оперуполномоченного, занимающегося этим делом. А дергать других оперов только из-за того, что кто-то что-то хочет рассказать про гробы и прочую муть… У нас на это никаких людей не хватит.

– Минутку, – Анохина вдруг заинтересовалась разговором. – Что тут про гроб говорили?

Капитан, узнав в этой молодой женщине в штатской одежде ту, кого менее часа назад представил приехавший из округа майор Коваль, по-свойски, как коллега коллеге, сказал:

– У нас тут начиная с субботы дурдом… иначе и не скажешь! Как тот самый гроб в парке нашли, так и началось.

– Что именно началось?

– Сколько народа уже здесь перебывало, если бы вы только знали… Все городские сумасшедшие у нас отметились! И все говорили, что располагают информацией о том, кто мог привезти в городской парк этот самый гроб!

– Так-так, – поощрила его заинтересованным взглядом Анохина. – Мое начальство это тоже интересует.

– Начальство? – опешил дежурный.

– Большое начальство, – Анохина посмотрела сначала на выкрашенный белой эмульсионкой потолок, затем на находящегося по другую сторону частично прозрачной перегородки капитана. – А вы думаете, чего мы сюда приехали?

– Из-за этого гроба? – удивленно переспросил вставший из кресла молоденький сотрудник. – А что там об этом думают?.. – Он тоже посмотрел на белый потолок.

– Что надо, то и думают, – значительно произнесла Анохина. – Я, правда, хотела у вас о другом спросить. О нападении на пост лесничества в Апшеронском районе. Но об этом, – она подняла палец, – я вас расспрошу чуть позже.

Сказав это, она повернулась к девушке.

– Как вас зовут?

– Га… Галина… – девушка захлюпала носом. – У меня парня зарезали… позавчера. А мы пожениться хотели…

Анохина, приобняв ее за плечи, достала свой платочек.

– Не надо плакать… То есть… надо выплакаться, конечно…Но сейчас я попрошу тебя, Галина, взять себя в руки.

Она, оставив девушку на секунду, вновь подошла к окошку дежурного – хотела спросить, где, в каком помещении она может поговорить с этой гражданкой. Ведь вполне возможно, что та и в правду знает что-то такое, что могло бы прояснить тайну появления гроба в городском парке. Но в этот момент ее отвлек надтреснутый мужской голос – вдруг заговорил один из двух привезенных сюда, в райотдел, для дознания бомжей.

– Я так и думал… так и думал, что не надо было открывать тот гроб!.. – Он обхватил плечи руками. – А теперь… теперь на меня все свалят!

– Вы это о чем? – Светлана удивленно обернулась к этому плохо одетому мужчине с испитым лицом. – Вы говорите про тот самый гроб?!

– Я только это… я посмотреть хотел.

– Где? Когда?

– Да утром… в воскресенье это было, на рассвете. В парке, где ж еще.

– И что? – Анохина подошла ближе к нему, стараясь не обращать внимания на дурной запах изо рта и от его давно не мытого тела. – Вы открывали крышку гроба?

Мужчина посмотрел на нее испуганно. Он даже присел чуть, как будто собирался дать стрекача.

– Да вы успокойтесь, – сказала она. – Как вас зовут-то?

– Василий.

– А отчество?

– Какое у бомжа может быть «отчество»? – Мужчина скривил покрытые коростой губы. – Просто Василий… А меня что, теперь это… привлекут, да?

– Погодите, «просто Василий»… Пока не вижу причин вас «привлекать». А вот свидетелем, – она покосилась в сторону выглянувшего из ДЧ капитана, – вы можете оказаться важным…

– Да это же бомж Вася, – сказал капитан. – Он в парке проживает. Не слушайте его, сейчас он вам набрешет с три короба.

– А зачем тогда его сюда доставили?

– Для порядка, – строго сказал капитан. – Велено опросить всех, кто может знать об этом вот… случае хулиганства. – Он поморщился. – Придется вызывать уборщицу, чтобы все тут с хлоркой помыла. Скоро опер придет, он этих двоих для протокола опросит…

– И ничего я не брешу, – подал реплику обиженный чем-то человек без определенного места жительства. – Ну да… бывает, что цветочки беру… Так ведь жить-то как-то надо? Мертвым они уже ни к чему. А мне… ну… на кусок хлеба хотя бы.

– Что за «цветочки»? Никак не пойму, какая связь?

– Ну дык… в гробе-то цветы были.

– Что? – удивленно переспросила Анохина (этого в сводках о данном происшествии не упоминалось). – Цветы? Какие?

– Ну дык… гвоздики, какие ж еще. Я их отнес… это… – Василий замешкался, подыскивая слова. – Ну, короче, продал за копейки какой-то торговке…

– Вы берете цветы с могил и относите их тем, кто торгует цветами?

– Ну… иногда. И не с могил… Это… только с братской могилы в парке.

– Ага, – Анохина покачала головой. – Теперь начинаю понимать… Что было нарисовано на крышке гроба?

– Волк… – Василий вдруг ощерил желтые прокуренные зубы. – Вот такой вот…

– Хм… сколько в гробе было цветов?

– Так это… двадцать. Двадцать гвоздичек… я их все и забрал.

У Анохиной вдруг пробежал холодок по спине.

– Четное количество, значит?..

– Ну да, – сказал бомж. – Это ведь могильные дела… Цветы мертвым всегда четное число кладут.

Анохина жестом отозвала дежурного.

– Это важный свидетель. Срочно свяжитесь с тем сотрудником, что ведет дознание, пусть его хорошенько опросит.

Капитан прошел обратно в помещение ДЧ и стал кому-то звонить.

– На «Газели» привезли тот гроб…

Эту реплику подала девушка. Анохина, обернувшись, с удивлением уставилась на нее.

– Что вы сказали? Вот только что.

– Гроб привезли на микроавтобусе… предположительно марки «Газель». Мы с Толей как раз были в парке… и кое-что видели. Мой Толя, кстати, работает… работал в автомастерской. Он механик и знает все про автомашины.

Сказав это, она высморкалась в переданный ей Анохиной платок.