– Ты использовал меня. Ты украл моих детей! – тихо говорит мама. – Ты воспользовался одинокой женщиной и ребёнком. – Она занимает всю комнату. Она великолепна.

Полковник плюёт на пол и ничего не отвечает.

Мы все затаили дыхание.

Битти и Полли притаились на полу за кушеткой. Я потихоньку пробираюсь к двери. Взгляд полковника прикован к маме и её кочерге.

Мама пристально следит за револьвером.

И тут мама делает шаг вперёд. Замахнувшись кочергой, она с силой опускает её на руку полковника, так что револьвер взлетает высоко в воздух и стреляет так громко, что сотрясается вся комната. В штукатурке у камина появляется дыра.

– Чудовище! – кричит мама и снова бьёт полковника. – Чудовище!

– Замолчи, женщина! – Он делает шаг вперёд и пытается выхватить у неё кочергу, но мама очень сильна.

Она отталкивает его мощными руками и бьёт по щиколоткам ногой.

– Ты одурачил меня! – снова кричит мама.

Стул переворачивается, и по всей комнате разлетаются шёлк и обрывки ниток.

Я делаю знак Полли, и она начинает подталкивать Битти в заднюю часть комнаты, прячась за подушками. Револьвер лежит на полу у камина, где происходит сражение. Дело плохо.

Полковник ставит ногу на револьвер.

– Хватит меня оскорблять, женщина! Я…

Мама изо всех сил бьёт его коленом в пах. Я кидаюсь к револьверу, но полковник наступает мне на большой палец.

– Ах ты жирная корова!

– Проклятие! – бормочу я и делаю ещё одну попытку, но полковник не выпускает револьвер, хотя мама бьёт и пинает его.

В комнате царит хаос: руки, ноги, тычки, удары, со стен падают картины, стол перевёрнут, но револьвер по-прежнему лежит на ковре.

Полли и Битти уже выскользнули за дверь и бегут вниз по лестнице.

– Полл! Буфет! И…

Полли останавливается и смотрит на меня.

– Атан?

– Что бы ни случилось, я приду за вами. Обещаю!

– Когда, Атан? – кричит Битти, но я не могу ответить, потому что в меня врезается спина полковника, выбивая из моих лёгких весь воздух.

– Как ты назвал меня?! Ах ты! – Мама бросается вперёд и впивается зубами в нос полковника.

– Отлично, Молли! – Миссис Лав хлопает в ладоши, хватает щипцы для угля и бьёт полковника по спине.

– Ай! – вскрикивает он.

Я снова бросаюсь к револьверу, но башмак полковника проворнее моей руки.

Мне придётся отступить. Надо выманить полковника из дома подальше от остальных. Ему нужны я и машина. Я жду на лестнице, хотя мне ужасно хочется бежать, и прислушиваюсь к ударам: мама мечет через всю комнату вазы и предметы мебели, так что сотрясается пол.

– Не можете справиться с обычной женщиной! – кричу я.

На секунду воцаряется молчание.

– Атан, осторожнее! – предупреждает мама.

Но башмаки полковника уже грохочут по полу: он идёт к двери.

– Я тебя достану, мальчишка! Ни одному сопливому сорванцу не удастся провести Мордекая Блэйда!

Я жду, пока его шаги не раздаются на лестнице, а потом сбегаю вниз в пустую лавку. Наверху что-то гремит, и я слышу мамин рёв, крики миссис Лав, а потом башмаки полковника гремят по ступеням. Я жду на тротуаре. Я хочу бежать, но он должен увидеть меня, хотя мне придётся бежать очень быстро. Намного быстрее, чем когда-либо прежде.

У подножия холма дорога поворачивает к реке. Я рысцой сбегаю вниз, стараясь держаться поближе к лавке, но одновременно соблюдая дистанцию. С каждым шагом я вдыхаю всё больше воздуха. Я вытягиваю ноги и размахиваю руками, готовясь к рывку. Дверь лавки с грохотом захлопывается, и я слышу у себя за спиной проклятия полковника.

– Мальчишка! – кричит он.

И я бросаюсь бежать.

Я бегу изо всех сил, преодолеваю последний участок холма и сворачиваю налево: справа от меня течёт река, и на некоторое время расстояние между мной и полковником увеличивается. Я огибаю дровяной склад, когда телега с дровами перегораживает мне путь, и я трачу время, пытаясь найти выход. Когда я поворачиваюсь, полковник уже нагоняет меня. Он пыхтит и обливается потом и, очевидно, уже выбился из сил, но по-прежнему бежит очень быстро, потому что его ноги длиннее, и он в ярости.

Я сворачиваю налево в оживлённый квартал главного города и лавирую между рыночными прилавками и ручными тележками. Я знаю это место как свои пять пальцев. Я знаю, что тротуар напротив рыбного прилавка всегда скользкий, а кучи капустных листьев глубже, чем кажутся. Если удастся заманить туда полковника, я смогу оторваться от него и где-нибудь спрятаться.

Я перепрыгиваю через булыжники у рыбного прилавка и ожидаю воплей ярости, но их нет, потому что полковник выбирает другой путь. Он бежит мне наперерез, оттесняя меня к складам и пустой части города.

Я должен перевести дыхание.

Я должен остановиться.

– Вор! – орёт полковник. – Держите вора!

Люди, мимо которых я пробегаю, пытаются схватить меня за рукав.

Мои ноги молотят по мостовой и молят меня остановиться, но я каким-то чудом набираю скорость и пробегаю через двор аббатства, лавируя между краснолицыми людьми, только что вылезшими из ванн, спотыкаясь о носилки и пытаясь пробиться к переулкам на окраине города.

– Эй, Атан! – кричит кто-то, но я бегу дальше, стараясь оторваться от Блэйда в нагромождении крошечных домишек и мастерских в районе Саутгейта.

– Как она работает, паршивец? Как сделать эту машину? – Полковник внезапно оказывается совсем рядом, и его голос гремит в узких улочках.

Я останавливаюсь у водосточной трубы, идущей вниз с крыши большого склада в узеньком переулке, полном бельевых верёвок и бочек. Мои ноги подгибаются, но руки ещё сильны, и я подтягиваюсь наверх, как делал уже тысячу раз, пока пальцы не цепляются за водосточный жёлоб, полный сухих листьев, а затем лезу к черепичной крыше. Это долгий путь, и я останавливаюсь перевести дыхание. Я прислушиваюсь: внизу что-то гремит.

Не могу в это поверить! Полковник тоже лезет по водосточной трубе.

Но наверху у меня по-прежнему есть преимущество. Наверняка полковник не привык бегать по крышам. Я торопливо бегу по черепичной поверхности, стараясь держаться подальше от него.

– Ты сам перерезал себе горло, парень!

Полковник взбирается на крышу позади меня. Нас разделяет около пятидесяти ярдов, и до следующего здания, высокого квадратного склада с плоской крышей, остаётся всего один прыжок.