часы летели, как минуты. Надир не позволял себе остановиться на отдых, понимая, что, расслабившись, не сможет собраться с силами. Время от времени он лишь чувствовал, как сильно болят ноги, прикидывал, сколько еще идти, молился и шел дальше.

В какой-то момент Шахин попросил остановиться. Ему стало хуже, ему было больно от того, что его кантовали как мешок. Шахин попросил оставить его и снова потерял сознание. Надир вновь помолился, вколол последнюю порцию стероида в плечо Шахина и потащил его. Теперь приходилось труднее – в нижней части склона снега было меньше, и тело Шахина цеплялось за камни. Через какое-то время укол подействовал, Шахин пришел в себя и встал, пошатываясь.

Так эти двое медленно спускались, никто так и не помог им. Когда они добрались до передового базового лагеря у подножия горы, Надир не спал уже более тридцати часов. Он заполз в пустую палатку вместе со своим другом, проглотил энергетический батончик и отключился. Он слишком устал, чтобы проверить, жив ли Шахин.

* * *

Выходить из палатки при штормовом ветре – плохая идея. Альпинисты не покидают свое убежище, даже чтобы облегчиться, – слишком велика вероятность, что палатку или человека сдует. Но у Хоселито не было выбора. Около часа ночи во втором лагере на маршруте Чесена яростный порыв ветра оторвал его «собачью конуру» от склона. Хоселито лег плашмя и уперся руками и ногами в стенки палатки, чтобы она не сложилась. Но следующий порыв ветра сломал стойки, ткань порвалась, и все снаряжение – горелку, пуховик, еду, топливо и шлем – унесло. Хоселито вылез из обрывков тента и съежился от холода. Несмотря на темноту и снегопад, он сориентировался и быстро преодолел несколько метров до ближайшей палатки, трехместного крепкого купола, стоявшего на сравнительно ровной площадке. Ветер бил по тенту, палатка дрожала, но стояла прочно.

Хоселито прижался к куполу, обняв его, чтобы не потерять равновесие, наощупь пробрался ко входу, расстегнул молнию и просунул голову внутрь. В палатке он увидел двух человек – Вилко и его напарника Каса ван де Гевеля. Они пытались заснуть. «Я знал, что не нравился Вилко, но даже самый черствый человек впустил бы меня, – вспоминал Хоселито. – Ведь я мог погибнуть».

Обстоятельства не располагали к долгим разговорам. Иначе Хоселито, возможно, услышал бы аргументы Вилко, что палатка стоит так, что едва выдерживает вес двух тел, что он уже прямо предлагал помощь и что советовал Хоселито спуститься ради его же безопасности. Но через открытый вход ворвался холодный воздух и снег, и Вилко перешел прямо к делу. «Убирайся!» – сказал он.

«Разумеется, я бы помог, если бы не оставалось вариантов, но для меня было слишком просто сказать: «Конечно, дорогой Хоселито, можешь переночевать с нами»… Я уже предупреждал его».

Хоселито выполз назад, застегнув вход. Он пробрался к другой палатке, стоявшей выше палатки Вилко. Заглянув внутрь, он увидел ирландца Джера Макдоннелла, шерпу Пембу Гьялдже и голландца Йелле Стейлмана. Мужчины молча втянули дрожащего Хоселито внутрь, понимая, что всем придется спать сидя. «Он посинел от холода, но мы напоили его чаем, и он пришел в себя», – вспоминал Пемба. В ту ночь они почти не спали.

ВЫХОДИТЬ ИЗ ПАЛАТКИ ПРИ ШТОРМОВОМ ВЕТРЕ – ПЛОХАЯ ИДЕЯ. АЛЬПИНИСТЫ НЕ ПОКИДАЮТ СВОЕ УБЕЖИЩЕ, ДАЖЕ ЧТОБЫ ОБЛЕГЧИТЬСЯ, – СЛИШКОМ ВЕЛИКА ВЕРОЯТНОСТЬ, ЧТО ПАЛАТКУ ИЛИ ЧЕЛОВЕКА СДУЕТ.

Через бутылочное горлышко

От Плеча до вершины, вечер 31 июля – 1 августа

Ночь перед штурмом вершины была безлунной и безоблачной, звезды мерцали на небе, словно россыпь драгоценных камней. Но большинство альпинистов слишком устали, чтобы любоваться ими.

Более тридцати человек находились на Плече К2, ледяной седловине, где соединялись маршруты Абруцци и Чесена. В четвертом, последнем лагере было достаточно места, чтобы поставить палатки, разложить снаряжение и набрать свежий снег, но высота сказывалась на людях. Из-за недостатка кислорода альпинисты ощущали упадок сил и чувствовали себя словно с похмелья. Они почти не разговаривали и не двигались без необходимости.

К этому моменту уже никто не контролировал, кому и когда подниматься. Большинство альпинистов, задержанных штормовым ветром, планировали идти на вершину одной группой, а не двумя, потому что погодное окно могло закрыться. Таким образом, двадцать девять человек собирались штурмовать вершину 1 августа. Лишь несколько решили подождать. Среди оставшихся в лагере III были двоюродные братья Пасанга Ламы – Большой Пасанг Бхоте и Церинг Бхоте и несколько корейцев.

С потерей контроля начались ошибки. Оказалось, что в лагере ниже забыто жизненно важное снаряжение, в том числе стометровая веревка итальянской команды. Высотные носильщики итальянцев в четвертом лагере сказали, что неправильно поняли распоряжение отнести веревку наверх. Другие восходители забыли припасы, которые обещали принести, но кто за что отвечал и что конкретно было забыто, оставалось неясным. Пак Кён Хе согласился провести инвентаризацию, как только все поднимутся на Плечо, но вместо этого заснул.

«Веревки не было, ледобуров не было, и я подумал – какого черта? Мы поднялись на восемь километров, но с собой не взяли даже самого необходимого», – вспоминает швед Фредрик Стренг, планировавший снимать документальный фильм. Но уже было поздно сожалеть – штурм вершины начинался сразу после полуночи, поэтому Фредрик возился, настраивая видеокамеру. «Стояла прекрасная ночь. Мы шли большой командой, и я подумал, что все же мы сделаем это», – говорит Стренг.

Пасанг провел вечер, готовя снаряжение и кислородное оборудование – баллоны морковного цвета с написанным по-русски словом «Поиск»[32]. В каждом таком цилиндре содержалось 720 литров кислорода, он весил 2,3 килограмма и стоил 385 долларов. При повороте регулятора кислород поступал в маску, изначально созданную для летчиков-истребителей. Пасанг установил скорость подачи на один литр в минуту. Он втер в щеки клиентов увлажняющий крем и помог надеть маски. Ночью все клиенты спали с искусственным кислородом, и каждый вдох и выдох звучали механически, словно дышал робот. Пасанг сказал клиентам, чтобы увеличили подачу до двух литров в минуту, когда начнут восхождение. Согласно расчетам, каждый восходитель потратит три баллона за двадцать часов, необходимых для подъема к вершине и спуска.

Чхиринг шел без кислорода, что существенно облегчало вес снаряжения. Он выпил два литра чая и съел суп, который посолил освященной солью. Возбуждение охватило его до кончиков пальцев. Улыбнувшись, Чхиринг спросил Эрика, готов ли тот к подъему через Бутылочное горлышко. «Конечно», – ответил тот.

Вскоре Эрик начал клевать носом и заснул, но Чхирингу не спалось. Он был взволнован так, словно впервые поднимался на гору. Шерпа прилег и взял молитвенные четки. Дуя на них, перебирая бусины пальцами, он