Ханну в пятницу пригласили к подруге, и Тоби взял Солли с собой, отвозя ее. Мать подруги, Роксанна Герц, с маленьким ротиком, платиновыми волосами и челкой как у исполнительницы инди-рока семидесятых, попыталась вытянуть из Тоби, как это он оказался в Хэмптонсе, когда, согласно разведданным, полученным ею за лето, дом достался Рэйчел.

– Я думала, Рэйчел должна быть с ними на этой неделе, – сказала Роксанна.

– Она была с ними, но ей пришлось ненадолго уехать в город, – сказал Тоби.

Роксанна постояла молча. Она качала головой взад-вперед и с боку на бок, как метроном. В этом движении было нечто гипнотическое, и Тоби начал его повторять. Нет, он должен быть сильным. Он поставил голову прямо и зафиксировал ее в таком положении.

– Так, – сказал он. – Ну как у вас дела этим летом?

Она улыбнулась половиной рта, выражая презрительное сострадание:

– Должно быть, вам сейчас очень трудно приходится. Новые отношения – это всегда тяжело.

– Верно, – он поджал губы, чтобы не сказать ничего лишнего. Именно эту игру Роксанна ему проиграет.

Роксанна, кажется, поняла, что проиграла, и вздохнула:

– Ну, ты же знаешь, отношения – трудная штука. Я уверена, что ваша жизнь в конце концов войдет в колею.

Боже, когда это кончится?

Из коридора возник Макс, сын Роксанны, третьеклассник.

– О, привет, Макс, – сказал Тоби. – Солли сидит в машине. Хочешь, выйди поздоровайся с ним.

Макс посмотрел на Роксанну. Роксанна пронзила сына гневным взглядом:

– Иди поздоровайся! – и снова обратилась к Тоби: – Может, приведешь Солли к нам и оставишь ненадолго? Он и Ханна могут у нас поужинать. Ханне с Бриэль нужно много о чем поговорить!

Роксанна благосклонно улыбнулась, и это разозлило Тоби, так как намекало, что ему очень тяжело быть с детьми (неправда) или что он заметно страдает (ну ладно, это правда). Тоби сказал, что спросит Солли, вышел наружу и подождал с минуту, прежде чем вытащить Солли из машины и сообщить, что ему пришла пора погостить у Макса.

– Можешь послать мне эсэмэску, когда их надо будет забрать, – сказал Тоби Роксанне.

– У нее до сих пор нет телефона? – спросила Роксанна. – Тоби, девочке нужен телефон!

Последние слова она произнесла то ли с насмешкой, то ли подражая голосу какого-то комика вроде Граучо Маркса. Он вспомнил, что Рэйчел однажды сказала о Роксанне: «Она может спорить с людьми или чего-то просить только очень странным голосом».

– Она получит телефон на день рождения.

Он поблагодарил Роксанну, улыбнулся и сказал, что он ее должник.

– Ты мне ничего не должен! – крикнула она, когда он повернулся и пошел к машине. – Мы обожаем, когда твои дети у нас в гостях!

Он залез в машину и уставился перед собой. Роксанна сказала «новые отношения». «Заводить новые отношения тяжело», что-то в этом роде. Он все время улыбался и кивал. Это выглядело как выражение сочувствия, и ему только и хотелось, что наконец свалить. Но теперь эта фраза как будто зачесалась у него в голове. Новые отношения? Неужели ему только что предоставили информацию к размышлению? В машине вдруг стало невыносимо жарко, и Тоби понял, что до сих пор не завел мотор.

Двигаясь со скоростью 25 миль в час, разрешенной на Дюн-роуд, он думал о том, откуда Роксанна, далеко не близкая подруга Рэйчел, знала, что Рэйчел должна быть здесь на этой неделе. Они планировали, что девочки будут проводить время вместе. Может быть, Роксанна имела в виду, что Рэйчел, теперь одинокой матери, трудно будет выстраивать отношения с дочерью? Или она говорила об отношениях между Рэйчел и Тоби? Или между Тоби и Ханной? Он крутил этот сценарий в голове так и сяк сотней различных способов, прежде чем взял себя в руки и перестал отмахиваться от наиболее очевидного толкования слов Роксанны: кипящий котел ярости, льда и бессердечия Рэйчел был пронзен вплоть до слоя раскаленной лавы другим человеком. Рэйчел не просто исчезла – она исчезла с мужчиной. Вот же он бедняга, подумал Тоби.

Но у него встали дыбом волосы на руках. Здесь происходило что-то настоящее. Может быть, тонкий растягивающийся поводок, на который она привязывала мужа и детей, наконец порвался и она сейчас дрейфует где-то в космосе. Где-то. Но где? Она уже не отвечает перед ним. Она уже не отвечает ему. Его затопила паника. Рэйчел превратилась в болезнь среднего уха, во что-то мешающее ему сохранять равновесие. У него теперь проблемы с проприоцепцией. Он не знал, что чувствовать по этому поводу, потому что не знал, куда теперь целиться: он не знал, где она, и больше не знал, на что она способна. Он въехал на дорожку, ведущую к дому. У дома был мертвенный вид. Внутри царили пустота и тишина, и Тоби с минуту постоял в дверях. Малышом он ужасно боялся в темноте, когда родители и сестра засыпали. Если ему нужно было встать выпить воды или сходить в туалет, он двигался как можно быстрее, все это время мурлыча что-нибудь себе под нос, чтобы не слышать тишины. Он боялся, что если станет слишком тихо, он услышит то, что скрывается под этой тишиной, – стенания привидений или что-нибудь такое. Он даже не хотел знать что. Но сейчас, стоя в доме своей бывшей жены, он не боялся. Он замер, думая, что если в доме будет достаточно тихо, то Рэйчел появится. Так он стоял добрых пять минут, просто стоял в тишине. А потом разделся прямо в гостиной, вышел наружу голый и прыгнул в сверкающие воды бассейна при доме, находясь в котором он, согласно букве закона, совершил взлом и проникновение.

Настало утро воскресенья. Тоби знал, что пробки в это время становятся хуже с каждой минутой (ведь это в основном объясняет нарастающую в нем тревогу, правда?), и потому собрал все вещи, ненавидя себя за безукоризненный порядок, в котором оставил кухню, и идеально ровно застеленные постели. И они поехали домой.

– А куда мы сейчас едем? – спросил Солли, когда они проезжали через туннель Куинс – Мидтаун. – Можно мы поужинаем «У Тони»?

– Давайте поедем в «И-Джей», – сказал Тоби. «И-Джей» было не то чтобы закусочной, но заведением, оформленным в стиле классической американской закусочной, на Третьей авеню. Там подавали блинчики по двадцать долларов порция.

– Завтрак на у-у-ужи-и-ин! – закричал Солли.

Тоби взглянул на сына в зеркало заднего вида и снова понял, как легко сделать его счастливым. Ханна злобно смотрела в окно, сложив руки на груди. Тоби сказал:

– Но сначала купим твоей сестре телефон.

Он снова посмотрел в зеркало заднего вида и увидел, что Ханна мигом ожила и на лице ее снова отражается некое подобие любви. Дешевой любви, купленной ценой его крови, но Тоби было все равно, он и на такую согласен.

Тоби думал, что потом весь вечер будет показывать Ханне, как пользоваться телефоном, но она, конечно, уже знала. У нее уже был аккаунт в инстаграме, и Тоби тут же захотелось с кем-нибудь серьезно поговорить о том, насколько это хорошо для одиннадцатилетки, но Рэйчел была не тем человеком, которого можно о таком спрашивать, даже если знать, где она в данный момент находится. Тоби зафолловил дочь в инстаграме, и ее посты просто кричали о недостатке уверенности в себе. Они почти открытым текстом напрашивались на комплименты. В них содержалась похвальба, от которой за милю несло враньем. От этого Тоби хотелось посадить дочь на колени, качать ее и убаюкивать, и петь ей колыбельные, пока она не заснет.