Пока баркас, сбрасывая ход, направлялся к свободному месту у берега, вставать к пирсу я и не думал, я продолжал крутить головой, впитывая в память этот вид. Продавать пока ничего не собирался, до Новгорода поберегу, а пока рассматривал всё столпотворение, что тут царило. Действительно удивляло наличие большого количества речных судов. Ладно лодки, они в основном отсюда и из ближайших деревень были, крестьяне закупались на лето, но торговцы на ушкуях и ладьях? Лёд сошёл не так и давно, неделя, максимум две назад, торговцы в это время стараются не ходить, вышедшие из берегов реки чего только не несут в себе, что сильно усложняет судоходство. Вот такой топляк влетит в борт того же ушкуя, и поминай как звали, мгновенно на дно пойдёт. Поэтому те, кто ходит по рекам, предпочитают дожидаться, когда уровень воды немного спадёт и мусору в воде станет меньше. Видимо, нашлись те рисковые люди, что смогли добраться по опасной воде до местного городка. Ну это и понятно, зима только прошла, торговля начинает оживать, вон иностранцы прибывают, кто раньше купил и первым доставил в лавки, того и барыш.

На берег высаживаться я пока не планировал, поэтому бросил вблизи него якорь и подтянул канат, чтобы судно не крутило. Встал недалеко от ушкуя, где одинокий матрос смолил крытую на носу палубу, всё остальное было открыто.

– Доброго дня, – окликнув его, поздоровался я. – Не подскажете, когда лёд пошёл?

– Да уже третью седмицу как. Мы сами четыре дня как с Новгорода пришли.

– Тяжело было?

– Сторожась шли, у берега. На носу парубка поставили с багром, уводил, если была какая опасность, предупреждал. Ночью в затонах стояли. Слышали на второй день плавания крики ночью. Но кто погиб, так и не узнали, обломки в воде только утром углядели. Не повезло несчастным, – перекрестился тот.

– Бывает, – повеселевшим тоном сказал я.

Новость действительно была хорошая. Получается, реки недели три как вскрылись, значит, успели очиститься, и можно идти спокойно. Не то чтобы я топляков опасался с усиленным, фактически бронированным корпусом, просто узнавал, можно уже по рекам ходить или ещё нет. Зацепившись языками с матросом, которому было лень смолить щели в досках настила, мы поболтали, обмениваясь мнениями. То, что я неместный, он уже понял, так я ему сказал, что поживу немного здесь, осмотрюсь и дальше путешествовать буду. Нисколько не соврал, так и планировал сделать.

Баркас хорошо стоял на якоре, но я на лодке ещё канат до берега дотянул, тут метров десять было, и вбил колышек. Кстати, ушкуй практически так же стоял. Переодевшись и вооружившись, не забыв всю сбрую, то есть вышел в полном снаряжении, я на лодке добрался до берега и под удивлённым взглядом Степана, так звали матроса, не ожидавшего, что я ещё и воин, направился к торгу. Немного опоздал, там уже сворачивались, вечер уже. Воины местной дружины, что прогуливались по торгу, на меня нет-нет да бросали заинтересованные взгляды, особенно на обе шашки, те ясно давали понять, что я обоерукий, но не подходили. Я ничего не нарушал, да, наверное, и желания не было. Очередной торговец, которому я задал вопрос, махнул в дальние ряды.

– Там огненное зелье продают.

Кивнув, вслух тут благодарить за такую мелкую услугу было не принято, энергично шагнул было в указанную сторону и чуть было не был сбит с ног. Хорошо, движение заметил боковым зрением и успел сгруппироваться, так что лишь пробежал пару шагов от удара в плечо, а не покатился кубарем. Это не было нападением, просто возникла потасовка. Один замахнулся, а второй, русобородый мужик, отскочил и налетел на меня спиной. Оба были ещё теми громилами и весили куда больше меня даже с дополнительным весом в виде оружия и снаряжения, поэтому и толчок вышел такой сильный. Однако я не возмутился, бывает, всё же случайность, так что двинул сквозь толпу покупателей и продавцов, собравшихся вокруг драчунов. Кстати, ухватив руку, что успела срезать мой кошель, сломал её чуть ниже локтя, отобрал тот, а заодно и неплохой кинжал с тонким и на удивление острозаточенным лезвием. Вор едва слышно вскрикнул, видимо с трудом сдерживая себя, и, почувствовав, что я отпустил его, прижимая руку к груди, затерялся среди прохожих.

Торговец, продававший порох, по виду француз, но говорил на неплохом русском, был ещё на месте, но тоже собирался покинуть торг, грузил товар на повозку. Узнав, что мне нужно, тут же выкатил два небольших бочонка с ружейным порохом и один покрупнее – с пушечным. Проверив предлагаемый товар и отметив его довольно высокое качество, я расплатился. У него же взял десять кило свинца в прутах. Тут этот товар немного дешевле, чем в Новгороде. Самый опасный путь, морской, я преодолел, остались реки. Тут можно опасаться только разбойников, которых называли татями, вот и закупил немного свинца, думаю, завтра ещё возьму. Я вообще на торг выбрался больше посмотреть, но вот закупился.

Наняв телегу и загрузив в неё все покупки, сел рядом с возницей, и мы, громыхая колёсами, покатили к реке, к тому месту, где я лодку оставил, вытащив ее до половины на берег. За баркасом обещал присмотреть Степан, ему всё равно нечем заняться, а тут за мелкую деньгу присмотреть за чужим имуществом не трудно. От него во время беседы я узнал, почему он один. Выяснилось что хозяин судна, забрав других матросов и кормчего, на телеге уехал в одну из деревень отовариваться. Степан было замялся, но, как я понял, пушниной тот промышлял. Именно этот товар он из Новгорода привёз, иностранцы пушнину хорошо брали, но зачем здесь её покупать? Местные охотники ушлые, и им наверняка не трудно самим на торгу иностранцам всё продать, без посредников. Может, не за пушниной поехал? Ладно, не моё это дело.

Когда мы подкатили к берегу, я вдруг обнаружил, что моей лодки нет, баркас издалека рассмотрел: на месте стоит, как и ушкуй, а вот лодка исчезла, лишь ямка на месте, где вбил колышек. Его выдернули, а не выдрали, то есть лодку у меня угнали сознательно. Всё это определил мельком, соскакивая с телеги и осматриваясь.

– Степан! – окрикнул соседа.

На палубе ушкуя завозились, и появилось сонное лицо знакомого матроса. Широким жестом указал на берег перед собой и спросил:

– Где лодка?

– А, боярин забрал. Ему нужно было на другой берег, – зевнув, пояснил тот.

– Ему что, лодок мало?! – мгновенно вызверился я. – Обязательно мою нужно было брать?! Вон лодочников сколько, любой перевезёт.

Присмотревшись, я действительно на другом берегу среди собратьев рассмотрел и свою лодку.

– Не знаю. То боярин был, я ему не указ. Тем более с ним два боевых холопа было.

– Ну-ну, – скрипнув зубами, холодно бросил я.

Когда смеют трогать мои вещи, я прихожу в бешенство, которое переходит в желание порубать того, кто посмел это сделать. Пока не перешло, но всё к тому шло. Возница явно испугался моей вспышки гнева и немного робко напомнил о себе:

– Барин, куда разгружать?

– Сюда разгружай, – хмуро указал я.

После разгрузки я свистнул ближайшего лодочника, и тот за небольшую плату доставил меня и бочонки к баркасу, даже помог поднять на палубу. Я ещё задержал его. Подробно выспросив у Степана, как выглядел тот боярин и его боевые холопы, на этой же лодке добрался до противоположного берега реки. Там спросил у рыбаков, видел ли кто указанную троицу, и пошёл по их следам. Видели их, неместные они были. Пора спросить за аренду лодки, а цена у меня ой какая большая была. Я ещё не отошёл от кражи моей лодки в Лондоне. Тогда найти вора не смог, два дня ноги сбивал, выискивал, а тут уж не упущу, за обе ответят. Кто-то же должен ответить.