Хотя, должен заметить, вам идет. Не стесняйтесь, я ведь врач.

Я пропустила мимо ушей двусмысленный комплимент в свой адрес и трясущимися руками попыталась вернуть полотенце на место. В этот момент сердце мое готово было выпрыгнуть из груди – так бешено оно колотилось о грудную клетку.

– Вы меня, между прочим, испугали. И прекратите, Сергей Ильич, перед моим лицом зажигалкой размахивать!

– Темно здесь как… Сами догадываетесь где. Если они на электричестве экономят, выдавали бы гостям фонарики.

– Дельное предложение. Но как вы здесь оказались? – спросила я, одновременно собирая разбросанные по полу вещи.

– Я к вам шел. Вернее, за вами, хотел пригласить на прогулку. Чего одному сидеть? Скучно. Но заблудился. Все двери за ручки передергал. Апчхи! Пылюки здесь однако! – Доктор чихнул еще раз, смешно хрюкнув.

– Ага, понятно. А вы не видели моего мужа?

– Никиту Петровича? Нет, не видел, сам хотел бы его найти. Как вам Марта комнату показала… Апчхи! – Он опять потешно хрюкнул.

– Марта? Какая Марта? – перебила я доктора.

– Марта – это экономка, которая нас встретила и поселила. Вернее, ее зовут Малгожата, но мне проще ее Мартой называть. Во-первых, легче выговорить, во-вторых, так мою собаку зовут. Вообще-то кличка ее Мартина, но я называю ее Мартой, мне ее весной подарили, как раз перед женским днем.

– Ну вы, доктор, и намудрили. Я ничего не поняла: ни как зовут вашу собаку, ни как мне обращаться к этой даме, и какое отношение вы имеете к Международному женскому дню.

– Никакого отношения к Восьмому марта я не имею, вот только день рождения у меня как раз выпадает на канун женского дня, то есть на седьмое марта.

– Ладно, из солидарности к вам и вашей собаке, я буду называть ее Мартой. Думаю, она будет счастлива, когда узнает, что ее переименовали благодаря чье-то собаке. Извините, я перебила вас, так вы видели моего мужа?

– Когда Марта показала вам вашу комнату, Никита Петрович простился со мной и пошел к хозяину дома, а мы поднялись на третий этаж. Не понимаю: зачем? На втором этаже полно свободных комнат. И больше я Никиту Петровича не видел.

– Скажите, Сергей Ильич, а почему вы во все двери стучали?

– Я решил пройтись по этажу и спустился по другой лестнице. Ну, и перепутал дверь, они все одинаковые. Вот и стал ломиться во все комнаты подряд.

– Теперь все ясно, а я, грешным делом, подумала, что это приведение по замку разгуливает.

– Примерно то же пришло и мне в голову, когда я вас увидел в столь экстравагантном наряде.

Мы подошли к моей двери.

– Эмма Львовна! И все же, хотите прогуляться? До ужина время еще есть. – Доктору было скучно, и он искал общения.

– Пойдемте. Только мне нужно переодеться. К сожалению, я не могу пригласить вас в комнату. Вы подождите меня внизу, я буду через двадцать минут.

Если честно, и мне не хотелось находиться одной в этой мрачной комнате. Она на меня действовала угнетающе. Да еще этот дурацкий портрет на стене, который притягивал к себе взгляд и вызывал чувство необъяснимой тревоги.

Я постаралась не задерживать доктора, быстро оделась и причесалась. Через пятнадцать минут я уже спускалась вниз по лестнице. Сергей Ильич мерил шагами холл перед входной дверью и выглядел, как мальчишка на свидании.

– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать? – спросила я.

– Нет, я приготовился ждать дольше. Вы очень быстро собрались, чем приятно меня удивили. Обычно женщины заставляли меня ждать часами. Моя жена умудрилась опоздать на собственную свадьбу. Когда же я опоздал на завтрак, она со мной развелась.

– Неужели такое возможно? Признайтесь, было что-то еще?

– До этого я не был на ужине и не ночевал дома два дня. Но! У меня была уважительная причина – я проводил научный эксперимент и не мог отлучиться из клиники: на себе пробовал новые средства облегчения похмельного синдрома.

– Тогда понятно, – рассмеялась я. – Идемте. Вы ведь пригласили меня на прогулку?

Во дворе, привязанный к длинной цепи, бегал огромный черный пес. Это был ротвейлер. Меня он не испугал, еще в прошлой жизни долгое время у нас в семье жила такая собака. И поверьте, добрее существа нельзя было и сыскать. Я вообще не понимаю, как такую породу можно отнести к собакам повышенной злобности. Умные и любопытные глаза, огромный влажный нос и немножко неуклюжая фигура. Мне всегда эта порода напоминала увеличенных во много раз щенков, больших и добрых.

Собака подбежала к нам и стала обнюхивать. Никакой недружелюбности она не проявляла. Я хотела ее погладить, но потом передумала – не всем хозяевам нравится, когда заласкивают их собак. И потом, это все-таки не моя собака, кто знает, что у нее на уме.

Сергей Ильич, напротив, прилива нежности к псу не испытал. Похоже, он даже его испугался.

– У, псина какая огромная. Сущая собака Баскервилей. Глаза-то, глаза так и сверкают.

Сожрет целиком, мало не покажется, – прошипел мне на ухо доктор.

Собака как будто услышала нелестное высказывание в свой адрес, оголила клыки и зарычала на доктора. Для надежности он сделал несколько шагов назад к крыльцу. Пес дернулся, но цепь не дала подойти ему ближе.

– Ну что, пойдем? Здесь смотреть нечего, – сказал мой спутник и потащил меня подальше от собаки.

– У вас же собака дома. Чего вы испугались?

– У меня тойтерьер. Моя Марточка с большими собаками не дружит, – объяснил Сергей Ильич и прибавил шаг.

Я согласилась с доктором, если он боится собак, смотреть здесь ему действительно нечего. Да и мне пространство перед парадным входом не понравилось. Очень странное несоответствие большого дома и крохотного двора. Крыльцо, небольшая стоянка для машин, будка охранника – вот и весь двор. Никакого обзора!

На стоянке стоял наш «Мерседес» и «Ауди» Вацлава. Джипа Романа я не увидела, наверное, он, как только привез нас, сразу же уехал в город.

– Я предлагаю обойти дом вокруг.

– Согласен, все равно эта псина не даст нам покинуть пределы двора, – поддержал меня доктор.

Мы двинулись вдоль забора. Дом был построен в форме колодца. Со стороны фасада он имел три этажа, а в остальных частях состоял из двух этажей. Первый этаж был самым высоким, два последующих значительно ниже по высоте. На заднем дворе я увидела дорожки, посыпанные желтым песком, и газоны. Очевидно, на эту сторону выходил мой балкон – определенно знакомый пейзаж.

Мы побродили по дорожкам. Скучнее занятия не придумаешь, если учесть, что протяженность дорожек была от силы метров двадцать. На заднем дворе вдоль забора росли кусты шиповника. За кустами я заметила в заборе калитку. Она была закрыта на задвижку, на которой висел старинный тяжелый замок.

Зачем здесь калитка? Через ворота пройдешь – на дороге окажешься, а через калитку – в чащу леса упрешься. Кому это понадобится в колючки лезть? Сразу за забором начинается густой лес, и непонятно, на кой ляд вообще здесь нужна калитка. Может, когда строили дом, таких зарослей не было и ею пользовались для прогулок в лесу? В любом случае калиткой давно не пользовались, отверстие для ключа прикрывал язычок, проржавевший настолько, что повернуть его, видимо, не представлялось возможным. Когда в последний раз пользовались этим замком? Наверное, еще при немцах.