В коридоре послышался скрип половиц. Чьи-то шаги приближались к моей комнате. Наверное, доктор забыл мне о чем-то сказать. Нет, он топает, как солдат по плацу, а это легкие, крадущиеся шаги. От страха у меня начали неметь руки, ладони вспотели, а ноги намертво прилипли к полу.

Только приведения мне не хватало! Господи, спаси и сохрани! Я начала крестить себя слева направо и наоборот. Я – православная, а в Польше живут католики. Поди знай, какую веру исповедовал призрак при жизни.

А вдруг это Никита? А я колочусь сверх меры? Приведение какое-то придумала, начиталась в детстве всякого бреда, да еще книжек дурацких понабирала. Никита, точно Никита, он так тихо ходит.

Между тем шаги все приближались, и с их приближением я чувствовала себя все неуверенней. На секунду стало тихо, как будто с обратной стороны двери кто-то прислушивался, чем я здесь занимаюсь.

И вот в звонкой тишине раздался стук.

– Кто там? – дребезжащим от страха голосом спросила я.

– Кто там? – повторила я свой вопрос.

– Открой, свои, – мне ответила женщина на русском языке без какого-либо акцента.

Голос определенно был знакомым, но мозги, парализованные страхом, напрочь отказывались соображать, я стояла как истукан, не решаясь открыть.

– Открой, не бойся. Я все объясню.

Голос был молодым и не внушал опасений. Приведения, по моему разумению, так не должны разговаривать. Любопытство преодолело страх, и я все-таки отважилась открыть и посмотреть, кто за дверью.

На пороге в полумраке стояла женщина. Первое, что мне бросилось в глаза, – волосы. Они были малинового цвета, такие же, какие были у меня еще вчера. И стрижка незнакомки напоминала мои короткие клочки. Такое впечатление, что женщина – мое вчерашнее отражение в зеркале, мы были похожи, как близнецы.

– Кто вы? – спросила я, не в состоянии гадать.

– Марина, ты меня не узнала? – вопросом на вопрос ответила незнакомка.

У меня больно закололо в сердце. «Эмма, Марина», – я несколько раз произнесла про себя эти имена.

Марина! Это же мое родное имя! Как я могла его забыть? Как я могла ошибиться?

Это я! Боже, какая я идиотка! Разве может с человеком произойти этакая чушь, как переселение душ? Конечно же, это обман! Меня разыграли, обвели вокруг пальца! Так нелепо пошутили! А я бог весть что вообразила. Вот дуреха!

Стоп! Какие шутки? Со здоровой головой такое не придумаешь! Меня выкрали! Меня пичкали лекарствами. То-то мне мозгами шевелить все эти дни было трудно, голова словно ватой до сих пор набита. Мне внушили мысль, будто я совершенно другая женщина, некая Эмма Львовна, а я, склонная к дурацким измышлениям, подумала, что со мной произошла реинкарнация. Да за это судить надо!

Я внимательно посмотрела на женщину.

– Марина, ты меня узнала? Это я, Таня. Я виновата перед тобой. Это по моей вине ты здесь. Прости, я все объясню.

Конечно же, это Танька Ларионова! В тот момент я готова была накинуться на нее и удушить, душить, душить. У меня даже потемнело в глазах от злости. Я стояла и как рыба молча открывала рот. Мне многое хотелось ей высказать, но от волнения и ненависти, внезапно нахлынувшей на меня, я не могла найти нужных слов.

– Марина, сядем и спокойно поговорим.

«О каком спокойствии она бормочет? Меня похитили! Из меня, уж не знаю сколько дней, делали дуру! Я пережила жуткий стресс, а ну-ка почувствуйте себя в чужой шкуре! Тут любой с ума сойдет! Я при всех своих моральных принципах чуть было не изменила Олегу. Посторонний мужик набивался мне в мужья! А когда он заинтриговал меня своей персоной и я стала к нему привыкать, не простившись, улизнул в неизвестном направлении. Попросту говоря, бросил на произвол судьбы. Кто бы на моем месте не переживал? И она мне говорит: «Прости»! Разве можно такое простить?» – я возмущалась молча, и у меня непроизвольно сжимались кулаки.

Я мысленно представила бой без правил, где я Таньку сравниваю землей, размазываю по стенке, снимаю скальп, набиваю ее голову соломой и вешаю у себя в гостиной, чтоб другим было неповадно меня разыгрывать подобным образом. У меня богатое воображение, можете в это поверить, поэтому картинки в моей голове получались очень красочные.

– Марина, ну пожалуйста, выслушай меня.

«Так она еще жива?», – я отвлеклась от своих мыслей и посмотрела на Татьяну.

Она стояла со скорбным видом и взглядом молила о пощаде. Хорошо, я ее выслушаю. Мне интересно узнать, что может толкнуть человека на столь гнусный поступок. Какие цели преследовала эта оторва?

– Я готова тебя выслушать, но простить не обещаю, – сквозь зубы процедила я.

– Я постараюсь быть краткой.

– Можешь не стараться, ночь длинная. Я все равно спать не буду. Рассказывай, – велела я и расположилась на кровати.

Татьяна поискала глазами, на что бы присесть, но ничего похожего на стул не нашла и села на край кровати. Я поджала под себя ноги, у меня возникло желание столкнуть ее на пол, но в последний момент я сдержалась.

– Если бы ты знала, как я раскаиваюсь в том, что произошло много лет назад, и в том, что случилось сейчас, но я не могла поступить иначе, ты должна меня понять, обстоятельства вынудили меня это сделать. Не знаю, с чего начать. – Татьяна с трудом подбирала слова.

– Начни с начала, – посоветовала я.

– Хорошо. Я всю жизнь тяготилась тем, что увела у тебя Яна.

– Брось! Ты лукавишь! Во-первых, это не в твоем характере – заниматься самобичеванием. А во-вторых, у меня жизнь сложилась превосходно, я не в обиде на тебя. У меня прекрасная семья: любящий муж, здоровый ребенок. Что еще нужно? Да и что нас с Яном связывало? И было ли это настолько серьезно? Скорее курортный роман, интрижка. Нет, обида была, но только лишь обида, да и обижалась я недолго. Сейчас все осталось в прошлом. Считай, что этот грех я с тебя сняла.

– Да, я знаю. Я всю жизнь тебе завидовала, – призналась Танька. – Но, как говорится, своего счастья на чужом несчастье не построишь. Ты, Марина, многого не знаешь, я все-таки вышла замуж за Яна. Думала, перспективный жених, иностранец… Но моя жизнь с ним не сложилась.

– Когда мы с тобой виделись, ни в первый, ни во второй раз ты мне об этом словом не обмолвилась.

– Мне показалось, ты не желаешь о нем ничего слышать. Поверь, я не хотела тебя травмировать.

– Чем травмировать? Прелестями семейной жизни?

– Марина, какие прелести? Наша семейная жизнь превратилась для меня и для него в сущий ад. Понимаешь, в нем развился комплекс вины перед тобой. Он считал, что нанес тебе слишком глубокую душевную рану и ты должна была сильно переживать ваш разрыв.

– Да ничего подобного! У Яна была завышенная самооценка, он просто себе льстил. Разрыв! Бред какой-то! Подержались за ручки и пару раз поцеловались! Я из-за этого должна была переживать? Глупость какая! Я успокоилась в тот же вечер. Мы с миром с ним расстались, и я о нем больше не вспоминала.