– Что с вами, Марион? Неужели вас так поразили мои слова?

– Нет… то есть да… – пробормотала она, повторяя про себя какзаклинание: «Не мое дело, не мое!» – Я никогда бы не подумала, что ваш брат…

– Все дело во мне? – воскликнул Десмонд. – Титул слишком комногому обязывает. А за время странствий я отдалился от родных…

– Но зачем им было… – заговорила Марина осторожно. – Ведьникто из них не выигрывал… впрямую.

Десмонд растерянно моргнул, а потом взгляд его загорелсявосхищением:

– Необыкновенно! В вас столько проницательности и ума,Марион! Вы удивительно четко выразили мысль, которая и мне не дает покоя! ЕслиАлистер убит не тем мифическим браконьером, а кем-то из живущих в замке, тоникто из них не выигрывает в случае его смерти. Урсула? Ей вообще все равно.Она ищет Брайана, что только и имеет для нее значение. Джессика? Она, наоборот,все потеряла. Сейчас была бы леди Маккол, а не бедной родственницей, котораяежеминутно боится оказаться на улице или быть выданной замуж насильно. Ей наднях сделал предложение один мой друг – кстати, прекраснейший человек! – так Джессикачуть ли не в ногах у меня валялась, умоляя, чтобы я не принуждал ее.

– Урод? Сущее пугало – прекраснейший?! – ахнула Марина.

– Откуда вам сие известно? – вытаращился Десмонд. – Вы ж егоне видели.

– Не видела, – с некоторым смущением согласилась Марина. –Но Джессика…

– О господи! Я до сих пор не могу забыть той ночи, когдапришлось даже за доктором посылать…. Так вот, остается только один человек,который хотя бы косвенно заинтересован в смерти Алистера…

– Нет! – воскликнула Марина. – Он болен и не мог этогосделать!

– Вот как? – прищурился Десмонд. – Вы не только угадали,кого я имею в виду, но и о болезни осведомлены?

– Всем известно, что у мистера Джаспера малярия, – быстросказала Марина.

– А, так вы о малярии? – странным голосом откликнулсяДесмонд.

– Ну конечно, – как могла твердо произнесла Марина иулыбнулась.

– О, какая у вас улыбка, Марион. Король и тот смутится.

– Король? Высоко берете, милорд! – вскинула брови Марина. –Не зря, видно, говорят, что у вас сказочная репутация коварного сердцееда.

– Говорят? Кто же такое осмелился сказать? – Десмонд грознонахмурился.

И Марина затрепетала в ужасе, таком же притворном, как егозлоба:

– Ах, сэр, не гневайтесь на меня! Неужели вы обиделись? Ведьтот, кто сказал так, сделал вам комплимент!

– Ну а мне позволительно сделать комплимент? – ласковоулыбнулся Десмонд. – При взгляде на ваши волосы кажется, что в них вплетенысолнечные лучи. Вы разрумянились, как шиповник, а глаза ваши сейчас – будтонежно-зеленые листочки.

– Потому что я смотрю на зеленую траву, – подхватила новыйтон разговора Марина. – И потому, что платье на мне зеленое. У меня глазапеременчивые, а вот у вас они всегда синие-пресиние, как васильки.

– Ва-сил-ки? – повторил по-русски Десмонд. – Но ведь это имя– Бэзил. Разве имена могут быть синими? А имя Десмонд – какого цвета?

– Белое, слепящее, как снег под солнцем! – не задумываясь,ответила Марина.

– Хм, тут, увы, нет ни снега, ни… бэзилкофф.

– Васильков! Цветок и впрямь был назван по имени парня, ислучилось это в древние времена. Василий был у матери единственным сыном, былпригож и славился удалью. Глаза у него были синие, как…

– Как у меня? – лукаво повел бровью Десмонд, и сердце Мариныдрогнуло.

Но ему этого никак нельзя было показать, и она уклончивоответила:

– Ну… очень синие, как синь небесная, были у Василия глаза!Множество красавиц сохло по нему, но он не хотел жениться, потому что боялся,уживется ли его жена с матерью. Однажды он встретил русалку и сразу понял, чтоперед ним сила нечистая, но не убежал – потому что как поглядел в ее зеленые,как речные омуты, глаза, так и влюбился без памяти.

– Зеленые… без памяти… – эхом отозвался Десмонд.

– Да, – кивнула Марина, вздрагивая под его настойчивымвзглядом. – Влюбился – и забыл обо всем на свете. Зацеловала его русалка,замиловала – и с тех пор никто больше не видел Василия. Долго ждала беднаяматушка своего сына и пошла искать его по всему белу свету, клича: «Василий!Василек!» Жалеючи ее, мать сыра земля выпустила на волю чудесные синие цветы –точь-в-точь такие, какими были глаза безвестно сгинувшего Василия. С тех порони и зовутся васильками.

Марина опустила взор. «Хоть бы сказал словечко! – подумаласмятенно, страшась тех чувств, что переполняли ее сердце. – Я ведь сейчас…»

– Прекрасная сказка, – заговорил Десмонд, и голос его звучалхрипло и нерешительно, словно и он готов был сейчас… – У нас в роду тоже естьлегенда о русалке. Вернее, о фее лесного озера.

– Вот этого? – Марина показала на розовато-серебристую воду.

– Нет, то озеро было расположено далеко от замка, а потомвысохло… после тех событий, о которых я вам сейчас расскажу.

Десмонд принял серьезный, даже таинственный вид и заговорилнараспев:

– В то время хозяином Маккол-кастл был рыцарь по имениМалколм, удачно и счастливо женатый. Однажды, охотясь в лесу, сэр Малколмзаблудился и очутился на берегу прекрасного лесного озера. Взошла луна, и светее озарил воду, из которой выходила красавица. Такой красавицы сэр Малколмникогда не видел и полюбил ее с первого взгляда. Наверное, и она его тоже,потому что ни слова не сказала против, когда сэр Малколм поцеловал ее в уста, азатем до утра не выпускал из объятий. Воротившись домой, сэр Малколм успокоилвсех, кто о нем беспокоился. Но настала ночь – и он тайком выскользнул иззамка… И так каждый вечер. Миледи сердцем почуяла неладное и проследила замужем.

На другой день за ужином она поднесла супругу кубок вина ссонным зельем, а когда он уснул, завернулась в его плащ и села на его коня…Похоже на вашу сказку, Марион? – улыбнулся Десмонд.

Но Марина взволнованно пробормотала:

– Пожалуйста, рассказывайте дальше!