– Да что уж рассказывать? Все и так ясно! Миледиприблизилась к фее и нанесла ей удар серебряным кинжалом. Фея упала в озеро, ивода тотчас окрасилась кровью. А миледи сунула кинжал в ножны и отправиласьдомой. Правда недолго оставалась скрытой от сэра Малколма. Что-то нашепталислуги, о чем-то он догадался сам, да и миледи не стала запираться, когда милордобнаружил окровавленный кинжал. Сэр Малколм не сказал супруге ни слова. Прошлигоды. Миледи родила сына и наследника, дитя подросло и уже не нуждалось вженской опеке. И вот однажды ночью в покои миледи внезапно вошли четверо мужчинв черных плащах с капюшонами, которые скрывали лица сэра Малколма, двух егосамых преданных слуг и домашнего лекаря. Женщину схватили, бросили на пол, сэрМалколм вытащил серебряный кинжал, покрытый ржавыми пятнами… «Лесное озеровысохло!» – произнес рыцарь и кивнул своим пособникам. Слуги заткнули хозяйкерот и держали ее крепко, а лекарь тем кинжалом вскрыл ей вены на руках…

– О господи! – в ужасе воскликнула Марина. – Несчастная ледиЭлинор!

– Вы и впрямь о многом наслышаны! – усмехнулся Десмонд. –Pазумеется, разве могла бедняжка Урсула не просветить вас относительно дамы, ккоторой бог весть почему так страстно привязана. Мне же она не больно-то понраву!

– А мне ее просто жаль, – вздохнула Марина. – Верно, онабезумно любила мужа. И с ней поступили очень жестоко.

– Да, месть изощренная, в духе Шекспира и античных трагедий.А вот вы, Марион, совершенно не похожи на миледи. Вы напоминаете мне прелестнуюфею, из-за которой потерял голову мой предок. Особенно сейчас, когда ветергуляет в ваших волосах. И… озеро рядом!

Марина оглянулась, бросив взор на розовато-серебристую гладьводы.

– Удивительно! – тихо сказал Десмонд. – Я совсем забыл, чтокуда-то спешил, забыл о времени. Мне почему-то очень легко говорить с вами,Марион. Как ни с кем другим! Может быть, оттого, что нас с вами связывают…особые узы?

Марина испуганно моргнула. Сердце вдруг застучалочасто-часто.

– Вы имеете в виду… – шепнула она.

– Я имею в виду, что мы с вами супруги, – так же тихопроизнес, перебив ее, Десмонд. – Но почему же мы так далеки друг от друга?

Марина закрыла глаза, не в силах вынести его взгляда,оступилась, покачнулась… Десмонд поддержал ее – и Марина оказалась в егообъятиях. Ни слова больше не было сказано меж ними. Она только коротко,испуганно вскрикнула, и ее губы очутились в плену его рта. Oни целовались какбезумные, как умирающие от жажды, которые наконец-то припали к источнику. Ихруки сталкивались, беспорядочно гладили друг друга, иногда они на миг прерывалипоцелуй, чтобы глотнуть воздуху, шепнуть, задыхаясь: «Десмонд!», «Марион!» – ивновь предаться ошеломляющему поцелую.

Так кремень ударяет о кресало – и высечена искра, пламязанялось. Одно мгновение страсти – и полное владение миром, вечностью, другдругом…

Они могли бы вечно лежать, прижимаясь друг к другу, медленнообретая себя после взрыва чувств, как вдруг… невдалеке раздался звонкийголосок:

– Милорд? Ау-у! Где вы, милорд? Отзовитесь!

Десмонд стремительно вскочил на ноги.

– Я здесь, – растерянно отозвался он и тут же зажал себерот, спохватившись.

Марина лежала, не в силах шевельнуться, не в силах вздохнутьот ошеломления.

– Да где же вы, милорд? – снова капризно позвал голосок.

И Марина узнала его – голос Агнесс! Она подскочила и,мгновенно одернув юбку, в ужасе уставилась на Десмонда, который смотрел на неерастерянно и непонимающе.

Совсем рядом послышались шаги, и Марина, хрипло вскрикнув,ринулась в кусты, наступив по пути на снятый сюртук Десмонда.

Через пару минут она снова вскрикнула – и замерла, увидевперед собой какую-то женщину. Каштановые волосы играли под солнцем, выбиваясьиз-под шляпки, темно-бордовая амазонка облегала миниатюрную фигурку, какперчатка.

– Марион? Вы здесь? – воскликнула Джессика. – Вы не виделиДесмонда? Я собираюсь съездить прокатиться, возможно, заеду в деревню, так небудет ли у него каких-нибудь… Что с вами, Марион?

Марина почувствовала, как маленькие, но сильные рукисхватили ее за плечи. Она глянула в испуганное лицо Джессики, черты которогорасплывались в обморочном тумане, застилавшем глаза, и с трудом выдавила:

– Ни-че-го.

– Вас кто-то напугал? Bы упали? Да в чем дело? Десмонд! –крикнула было Джессика, но Марина, вмиг очнувшись, выпрямилась, стиснула ееруку.

– Молчите! Не зовите его! Он там… с Агнесс…

Марина отвернулась, чтобы скрыть от Джессики лицо, чтобы невыдать себя, не показать вспыхнувшей ревности! Но покачнулась, рухнула наколени и зашлась слезами.

– Агнесс… – медленно произнесла Джессика. – Вы увидели его сАгнесс? О бедная, бедная моя девочка… Так, значит, вы тоже любите его?

Марина не ответила. Нечего было отвечать!

– Ну-ну, моя дорогая! Успокойтесь, и… вам надо переодеться.Посмотрите, во что вы превратили свое чудесное платье, – с ласковойнастойчивостью сказала Джессика.

Марина опустила голову. Платье зеленое, под цвет травы, ктому же она лежала на сюртуке Десмонда… Но ткань кое-где порвалась, когдаМарина пробиралась сквозь кусты, а потом она залила подол водой, умываясь усебя в комнате, куда ее привела Джессика. Привела по какой-то обходнойлестнице, чтобы никто не увидел состояние кузины Марион, и только иногдаглубоко вздыхая. Марине слышались в ее вздохах сочувствие и понимание. И толькотеперь, помогая Марине расстегнуть шнуровку, Джессика тихо заговорила о том, очем они обе неотступно думали:

– Ничего нет удивительного, что вы влюбились в него. Но вамлучше забыть его. Десмонд способен вынуть у женщины сердце и забавляться им,как неразумное дитя.

Марина прижала руки к груди и вздрогнула от боли, вспомнив,как колотилось ее сердце и как билось сердце Десмонда. Теперь у нее в грудипустота, тоска. А у него все так же стучит сердце? Или он уже закончил своиигры с Агнесс?

– О, будь он проклят! Я его ненавижу! – скрипнула оназубами.

– Не надо его ненавидеть, не надо проклинать, –рассудительно сказала Джессика. – Вы богаты, красивы, вдобавок отличаетесьпылким нравом. Забудьте о Десмонде, найдите себе другого. Женщине, у которойесть любовники, совсем не нужен муж, ей даже не нужны дети.