В то же время Алексей Петрович отмечал, что ханство Карабахское «в 1805 году покорилось первое власти государя. Хан в ознаменование зависимости платил дани восемь тысяч червонцев. С того самого времени войска наши имели пребывание в ханстве, и персияне смотрели с завистью на богатейшую землю сию, доставшуюся в руки наши».

Говоря о состоянии Карабахаского ханства, А.П. Ермолов писал, что его население насчитывает всего около 24 тысяч семейств, так как другая половина либо угнана в плен персами, либо, оставив родную землю, «разошлась по разным местам». Селения Карабаха практически не отстраиваются, «повсюду видны развалины городов и больших деревень, остатки обширных шелковичных садов и земледелия, свидетельствующие о богатом некогда земельном состоянии» края.

«Нынешний хан, не радеющий о благоустройстве земли, доверчивый к окружающим его чиновникам, которые его обманывают, проводит время в распутстве, ничем более не занимаясь, как охотою с собаками или ястребами».

Карабахское ханство граничило с Ширвинским ханством, которым управлял хан Мустафа, имевший чин генерал-лейтенанта русской службы. Этот человек долгое время откровенно враждовал с русскими, а в 1796 году во время прихода в его ханство войск генерала В. А. Зубова, бежал в Турцию. Но когда войска графа Зубова были отозваны в Россию, он вернулся обратно, изгнал поставленного русскими правителя и продолжил правление ханством. До 1806 года Мустафа-хан не признавал над собой власти России, но затем, «видя пример взятия оружием Ганджинского ханства и вошедшего в подданство России ханства Карабахского, он поверг себя в покровительство императора и в знак подданства обязался платить восемь тысяч червонцев дани. Но с переменою состояния своего не переменил он своих свойств…»

В то же время А.П. Ермолов был вынужден признать, что «Мустафа-хан управлял ханством лучше прочих владетелей. Народ им собственно не был отягощен. Но если и терпел некоторое утеснение, то единственно от предоставленной им власти бекам (род дворянства), между коими сделал он многих себе приверженцев. В земле была полиция, нередко наказывалось воровство, с исправностью собирались доходы. Хан жил довольно великолепно и служивших ему нередко награждал щедро».

Со стороны Российского правительства при ширвантском хане находился пристав из офицеров. Но Мустафа-хан, «умел так отделять его, что тот ничего не знал о его связях и поведении, и только собирал некоторые сведения от приверженных нам армян, живущих в Ширване».

Население Ширванского ханства составляло около 20 тысяч семейств. При этом указывалось, что часть населения в летнее время «по причине чрезвычайного зноя удаляется в горы и потому прочной оседлости не имеет. Ханство изобилует шелком, сарачинским пшеном, всякого рода хлебом, имеет на реке Куре богатейшие рыбные ловли и многочисленное скотоводство. Есть там конские заводы, но с кабардинскими не могут сравниться…»

Ширванское ханство граничило со Щекинским ханством, которым управлял хан Измаил, имевший чин генерал-майора русской службы. А.П. Ермолов увидел в нем «человека весьма молодого, наклонностей развратных, в управлении подвластными неправосудного, в наказаниях не только не умеренного, но жестокого, кровожадного». В Тифлис поступало на Измаил-хана множество жалоб. Но хан смог богатыми подарками купить расположение к себе генерала Ртищева и его чиновников, в результате чего вел себя откровенно вызывающе.

Далее шло Талышинское ханство, которое ввиду его разорения персиянами, по словам А.П. Ермолова, «имеет малое народонаселение, доходы весьма скудные, которыми пользуется хан, не платя в казну никакой дани».

Еще одно — недавно образованное Куринское ханство — находилось в управлении полковника хана Аслана, который был ставленником Российского правительства. Незначительное население этого ханства было чрезмерно обременено налогами, которые «чрезвычайно их разоряли».

Далее следовало Казикумыхское ханство, которое находилось во владении Сулхай-хана, «человека самого коварного, готового на всякие злодеяния». Этот хан по древности своего происхождения был весьма уважаемым среди правителей горских народов. Он сразу же выступил против России и участвовал во всех операциях, направленных против русских войск. За это по приказу русского командования Сулхай-хана лишили части его земель, образовав из них Куринское ханство. Сулхай-хан, потерпев поражение, бежал в Турцию. Но затем во времена командования Кавказским корпусом генералом Ртищевым, вернулся на родину и силой оружия изгнал русского ставленника. После этого Сулхай-хан, собрав своих сторонников, укрылся в горах, спускаясь в селения только для сбора дани. Само Казикумыхское ханство, «по словам людей, хорошо его знающих, имеет жителей до 15 тысяч семейств. Хан никакой дани России не платит».

Определенный интерес представляют рассуждения А.П. Ермолова об Аварском ханстве. По его словам это ханство «лежит в середине гор Кавказских, отовсюду почти неприступных, и никогда русские в нем не бывали. Жители оного бедны, ведут жизнь самую суровую, наклонностей воинственных».

Прежний владелец Аварского ханства Умай-хан «был знаменит в здешних странах военными своими подвигами. Не раз он делал удачные на Грузию нападения, разорил серебряные и медные ее заводы…» Неудивительно, что военные удачи Умай-хана «привязали» к нему многие горские народы, которые всегда были алчными до добычи. Поэтому в своих набегах он появлялся, сопровождаемым большими силами. Именно Умай-хан, по мнению Ермолова, приучил аварцев к грабежам, «и Грузия, можно сказать, почти беззащитная, внутренними раздорами истребляемая, удовлетворяла их алчность…

Теперешний Агмед-хан, генерал-майор русской службы, не знаю почему, получает жалованья по пять тысяч рублей серебром, уверяя, что он нам приносит пользу влиянием своим на горские народы Дагестана, которые будь то воздерживает от нападений на Грузию. Хан сей дани никакой не платит, никаких обязанностей на себя не принимал. В Тифлисе содержится от него аманат на казенном иждивении».

Другой дагестанский правитель — умцей Каракайдацкий (провинция соседствующая с Дербентом), хотя и признавал власть России, но всегда поддерживал связь с враждебными ей народами. Имеет зависимость от России, но всегда в связи с народами, нам не благоприятствующими. Время от времени в его землях вспыхивали волнения, но умцей всегда докладывал, что усмирял их собственными силами. В результате этого официальная власть не вмешивалась в дела Каракайдацкой провинции, правитель которой «дани в казну не платит, никаких обязанностей не имеет, за безопасность проезжающих через его владения не ответствует».

Через Каракайдацкие земли даже представители официальной власти «иначе, как с благонадежным конвоем, проезжать не могут». Для нормализации отношений представители русских властей в свое время предлагали правителям каракайдацкому и казикумыхскому «чин генерал-майора с двумя тысячами рублей серебром жалованья». Но они отвергли эти предложения на том основании, что не хотят быть ниже шамхала Тарковского, «который имеет чин генерал-лейтенанта и шесть тысяч рублей ежегодно».

Далее следовали «народы небольшой земли, называемой Табассарань», которые находились в подданстве России, но «по чрезвычайной бедности никакой пользы правительству не приносили».