– Присылай, – сказал он. – Я найду им работу.

Она зашагала прочь, а затем обернулась, чтобы помахать на прощание.

– Я совершенно потрясно провела время!

– Цент! – отозвался он.

Патти засмеялась и убежала.

Эвелина Смит была юной особой, склонной к меланхолии, и очень интересовалась всеми сверхъестественными явлениями. Ее литературным вкусам отвечал Эдгар Алан По. В религиозном отношении она склонялась к спиритизму. Ее любимым развлечением было собрать вокруг себя несколько содрогающихся от ужаса подруг, погасить газовый рожок и в темноте рассказывать истории о привидениях. Она обладала обширным запасом жутких историй о призраках и вампирах – историй, почерпнутых не из художественной литературы, но из рассказов ее знакомых о том, что они лично пережили. Да и у нее самой было одно или два спиритических приключения, и она сообщала подробности о них с широко раскрытыми глазами и понизив голос, в то время как ее слушательницы держались за руки и дрожали. Ни одна из ее близких подруг не обладала развитым чувством юмора.

В один из субботних вечеров школа Св. Урсулы была в необычно общительном настроении. Эвелина устраивала вечеринку с привидениями в Восточном крыле; Нэнси Ли в честь своего дня рождения угощала десять своих ближайших подруг в Центральном коридоре; класс европейской истории варил в кухне леденцы из патоки, празднуя таким образом окончание Тридцатилетней войны[29]; Малыш Маккой проводила соревнования по бегу с картофелиной вдоль Южного прохода, взнос участника – почтовая марка, приз запечатан в большой коробке из-под шляпы и гарантированно стоит двадцать пять центов.

Пользовавшуюся в школе популярностью Патти пригласили на все четыре мероприятия. Она отказалась от угощения Нэнси, чтобы не встречаться с приглашенной туда Мей Ван Арсдейл, ее главным врагом. Однако все остальные приглашения Патти охотно приняла и проводила вечер, переходя от одного светского мероприятия к другому.

Она пронесла свою картофелину, ненадежно уравновешенную на чайной ложке, над одним столом и под другим и через подвешенный к потолку на веревке обруч и положила в мусорную корзину в конце коридора, уложившись ровно в две минуты и сорок семь секунд. (У Малыша Маккой был секундомер с остановом.) Результат был гораздо лучше, чем у остальных рекордсменов, и Патти с надеждой помедлила несколько минут возле шляпной картонки, но появились новые участницы, и вручение приза пришлось отложить, так что Патти предоставила судьям выбирать победительницу без излишней спешки и побрела к комнате Эвелины.

Там было почти темно – лишь на подносике для булавок, куда налили немного спирта и положили соли, горел дрожащий голубой огонек. Гостьи сидели вокруг на диванных подушках, и в тусклом, зловещем свете их лица казались явно синюшными. Патти молча опустилась на свободную подушку, вежливо внимая выступавшей в этот момент Эвелине.

– Знаете, у меня самой прошлым летом было совершенно замечательное духовное переживание. Я случайно оказалась в лагере спиритов и присутствовала при сеансе материализации.

– А что это такое? – спросила Розали Паттон.

– Сеанс, во время которого духи являются медиумам в материальной форме, которую имели при жизни, – снисходительно объяснила Эвелина. Розали была просто приглашенной гостьей. Она не принадлежала к кружку почитательниц.

– О! – сказала Розали, которой этот ответ почти ничего не прояснил.

– Я, собственно, не ожидала, что произойдет что-нибудь важное, – продолжила Эвелина, – и как раз думала о том, как глупо поступила, зря потратив доллар на билет, когда медиум закрыла глаза и начала дрожать. Она сказала, что видит дух красивой молодой девушки, которая умерла за пять лет до этого. Девушка была одета в белое, и ее одежда была мокрой, и она несла в руке разводной гаечный ключ.

– Гаечный ключ! – воскликнула Патти. – Да зачем же…

– Мне известно об этом не больше твоего, – нетерпеливо перебила Эвелина. – Я просто рассказываю, что случилось. Медиум не могла разобрать ее имя и фамилию, но сказала, что имя начинается на С. И меня тут же осенило, что это была моя кузина Сюзан, которая упала в колодец и утонула. Я не думала о ней много лет, но она точно подходила под это описание. Я спросила медиума, не Сюзан ли это, и через некоторое время она сказала, что это Сюзан и что она пришла с предупреждением для меня.

Эвелина выдержала впечатляющую паузу, во время которой ее слушательницы подались вперед в напряженном внимании.

– Предостережение! – выдохнула Флоренс Хиссоп.

– Да. Она велела мне никогда не есть лимонный пирог.

Патти задохнулась от неожиданного смеха. Эвелина бросила на нее строгий взгляд и продолжила:

– Потом медиум снова задрожала и вышла из транса, но уже не могла вспомнить ни слова из сказанного ею! Когда я рассказала ей о гаечном ключе и лимонном пироге, она удивилась не меньше моего. Она сказала, что послания, приходящие из мира духов, часто необъяснимы, но, хотя могут касаться на первый взгляд самых тривиальных вещей, в действительности содержат глубоко скрытую правду. Возможно, когда-нибудь у меня появится враг, который попытается отравить меня лимонным пирогом, так что я ни в коем случае не должна к таким пирогам даже прикасаться.

– И ты с тех пор ни разу не пробовала лимонного пирога? – спросила Патти.

– Никогда, – печально заверила ее Эвелина.

Патти постаралась скрыть веселье и изобразить на своем лице нечто вроде теоретического интереса.

– Ты думаешь, что медиум говорила правду?

– У меня не было причины сомневаться в этом.

– Значит, ты действительно веришь в привидения?

– В духов? – мягко поправила Эвелина. – В жизни случается много странного, что не может быть объяснено никак иначе.

– Что бы ты стала делать, если бы к тебе явился дух? Перепугалась бы?

– Конечно нет! – с достоинством сказала Эвелина. – Я очень любила кузину Сюзан. У меня нет никакой причины бояться ее духа.

Снизу донесся запах кипящей патоки. Патти извинилась и направилась в кухню. Она нашла, что на духовных высотах, где обитала Эвелина, атмосфера слишком разреженная, чтобы там мог дышать обычный человек.

Горячую леденцовую массу уже готовились разливать в миски.

– Эй, Патти! Ты не работала с нами? Сбегай в кладовую и принеси масла, чтобы у нас леденцы к рукам не прилипали, – распорядилась Присцилла.

Патти послушно отправилась вместе с кухаркой в подвал, не думая ни о чем, кроме масла. На полке в кладовой стоял завтрашний десерт – выставленные в ряд пятнадцать лимонных пирогов, аккуратно украшенных сверху белой глазурью. Когда Патти смотрела на них, ее внезапно охватило озорное искушение; ее здравомыслие боролось с ним несколько мгновений, но в конце концов отступило. Пока голова Норы оставалась склоненной над бочонком масла, Патти открыла окно и ловко высунула один из пирогов через железную решетку на наружный оконный карниз. К моменту, когда Нора подняла голову, окно было снова закрыто, а Патти с невинным видом переводила содержание этикетки на бутылке с итальянским оливковым маслом.