Подумав о красоте, Мэши тотчас же обозвала себя дурой. Какая там красота у Всадников? Что она выдумывает? Пялится на собственного врага, как последняя балда, а тот смеется над ней.

— Не упаду я с твоего дракона. — Мэши решительно подняла голову. — Я летала на пангусах и хорошо удерживаю равновесие.

— Вот и хвала Настоящей Матери. Чего тогда ждем?

И Люк, наклонившись, подхватил Мэши за локоть и довольно быстро втянул наверх. Под коленями оказались неожиданно теплые бока дракона, руки легли на мягкий уступ седла, по которому длинным рядом горели крошечные голубые огонечки. Голова дракона двинулась, из пасти вырвалась узкая струя дыма, и Мэши вздрогнула.

— Не бойся, — уверенно прозвучало над ухом, — не упадешь. Я тебя удержу.

В голосе слишком заметные нотки превосходства и насмешки.

— Вперед! — закричал за спиной Жак.

Люк положил руку на шею дракона и слабо хлопнул, сказав:

— Полетели, Енси. Вернемся за продуктами в Бен-А-Элси.

— Куда? — тут же забеспокоилась Мэши.

Но травы вздрогнули, качнулись и уплыли вниз. Ударил в лицо теплый ветер, еле слышно завибрировали под коленями драконьи чешуйки — и полет начался.

— Ничего себе, — пробормотала Мэши, лихорадочно вцепившись в край широкого седла.

— Не бойся, не упадешь. Говоришь, уже летала? — прозвучал над ухом голос Люка.

— Мы летим в пустыню? И мой отец там? Как он?

— Завалила вопросами. Не в пустыню — это раз. Твой отец в моем клане, и мать уже сделала ему перевязку. И сейчас он спит — это два. А мы летим кое за чем. Прихватим и, думаю, успеем добраться до темноты домой. Иначе ночевать нам на острове в море. Ясно?

— На каком острове? — Мэши ничегошеньки не понимала.

Внизу распростерся лес, ставший маленьким и чужим, а впереди заливался розовым небосвод, такой близкий, что, казалось, протяни руку — и коснешься ровных облачков.

— Чтобы добраться в Камлюки, придется перелететь через Соленую Воду, а это путь не близкий. И если не успеем до заката, придется заночевать на островке. Дракон без Светила лететь не может.

— Почему?

— Потому что он впитывает энергию дневного Светила для того, чтобы летать. Он же не живой ящер, который жрет траву и сено. Енси питается лучами Светила и Живым металлом.

— Енси? Ты так называешь свою машину?

— Да, это имя моего приятеля.

— Можно подумать, машина различает имена! — фыркнула Мэши.

— Еще как различает! Позови его, только погромче. Ну давай, не бойся…

С чего это он взял, что Мэши боится? Не боится она вовсе.

— Енси! — Голос унесло ветром куда-то за спину.

Но дракон услышал, повернул слегка голову и повел небольшими круглыми ушами. Смешно фыркнул, будто был не механической машиной, а какой-то домашней ящерицей.

— И что, он понимает человеческую речь? — уточнила Мэши.

— Конечно. Он все понимает, он знает по именам членов моей семьи, и он очень хорошо знает свою работу. Вот сейчас он сам выберет маршрут — наиболее удобный — и доставит нас туда, где я спрятал ящики с зерновыми. Мне им управлять не надо.

Мэши забыла о неловкости, которую только что испытывала, чувствуя плечами и спиной теплую близость Люка. Вид, который открывался ей, наполнял восторгом и какой-то непонятной, дикой радостью. Светило казалось большим и раскаленным, а краснеющий горизонт и розовые отсветы на кронах деревьев и на земле напоминали о близкой ночи. Мир вокруг стал большим и незнакомым, а ветер, бьющий в лицо, приносил неизведанные запахи, от которых кружилась голова и сильно стучало сердце.

А еще совсем рядом сидел Люк, и от него пахло кожей, дымом и Живым металлом. Или то были запахи Енси? Не разобрать.

Полет завораживал, удивлял и пугал одновременно. Зычно и громко крикнул за спиной Жак, тоже, видимо, захваченный восторгом. И дракон ответил ему тихим рыком и коротким всполохом пламени.

Мэши ойкнула и покрепче вцепилась в седло.

— Не упадешь, — тут же заверил ее Люк.

Наверное, сейчас она должна была испытывать сильную ненависть к Всадникам и к Люку. Она и испытывала ее совсем недавно, когда засыпала землей бедного мальчика-ополченца. Но теперь, когда в лицо бил сумасшедший ветер, а уходящее Светило заваливалось набок и уютно улыбалось всеми своими красными лучами, — теперь осталась только радость. Глупая, непонятная и необъяснимая.

И почему-то было стыдно за эту радость. Мэши чувствовала себя предателем. Такие мысли не возникали, когда она покидала Город и когда шагала за отцом по лесу. Но теперь все поменялось, все перевернулось с ног на голову. И это неправильно и нехорошо.

Только она почему-то подставляет лицо порывам ветра и улыбается. И ей нравится тепло, исходящее от дракона, нравится тепло Люка и нравится его чуть хрипловатый голос над самым ухом.

Она просто сошла с ума, и все. И думать тут нечего.

Мэши вздохнула, провела рукой по лбу и сжала губы.

Она ведь ничего сейчас не может изменить. Это не ее вина, что пришлось оказаться на спине дракона и лететь вместе с Всадниками. И это Люк ранил ее отца, паршивец Люк, который сейчас командует Енси.

Земля тем временем начала приближаться.

Деревья выросли и расступились, поляны стали пестрыми, вытянулись белые огромные камни, расчерчивающие равнину на квадраты и прямоугольники.

— Старый город, — пояснил Люк, — нам сюда.

— Что за старый город? — не поняла Мэши.

На этот раз Люк не ответил. Он дотянулся до шеи Енси через руку Мэши, пару раз осторожно хлопнул и велел:

— В нору, Енси, как обычно. И хвостом вперед, чтобы выбрались. Подберем нашу добычу.

Дракон снизился, сделал плавный разворот, и ветер разметал волосы Мэши с удвоенной яростью. Каменные обелиски вдруг стали огромными, на них проступил рисунок кладки, ряды трещин и серый мох. Енси осторожно приземлился и дальше двигался медленно и осторожно. Чуть-чуть наклонив свое огромное туловище, он вытянул голову, хвост и стал смешно пятиться.

Еще немного — и они оказались внутри огромной пещеры среди странных развалин.

— Где это мы? — тихо спросила Мэши, оглядываясь.

Ее вопрос подхватило короткое эхо и унесло куда-то под потолок. От этого радость и восторг мигом потухли, оставив место для зародившейся тревоги. Неуютно и нехорошо в этой пещере. Как в могиле…

— Прилетели. Слезайте — и за работу. Мы в развалинах древнего города, который погиб славной смертью еще во времена Большой Железной войны. Наши люди называют его Бен-А-Элси, а как его звали раньше, про то небось и Настоящая Мать давно забыла.

— А много ящиков? — тут же зазвенел голос Жака.